Мне совсем не хотелось уходить и бросать Джейн одну, зная, что в любую секунду ей может понадобиться моя помощь. Но на удивление, ее довольно скоро отпустило, и уже спустя минут сорок девушка сумела уснуть.

Посидев на краю кровати еще пару минут, я поняла, что нужно возвращаться. Разумеется, мне не хотелось идти туда, где будут оба Ферретти и куча незнакомых людей, но не приди я по собственной воле — оказалась бы там по чужой.

Когда я спустилась вниз, ужин уже был на столе. Большинство гостей вели непринужденные беседы о погоде, языках и путешествиях, изредка переключаясь на бизнес темы. Мы же с Филиппом сидели молча. Я уже представляла, какую истерику он собирался устроить после возвращения с ужина. Я дважды обломала кайф его компании, а значит, он был невероятно зол.

Фернандо сидел на противоположном конце стола, совершенно не обращая на меня внимания, словно мы даже не были знакомы. В какой-то мере хотелось верить, что ему легко дался наш последний разговор. Однако от мысли, что ему все равно, едва ли становилось легче.

В середине ужина к нему подсела девушка лет двадцати, и они принялись любезно беседовать. Впрочем, я не ожидала от Фернандо ничего другого. Все тот же взгляд, пронзающий насквозь, и улыбка полная ангельского обаяния. Я уткнулась в тарелку, стараясь не смотреть в их сторону. Почему я чувствовала себя такой потерянной и раздавленной, когда видела его с кем-то другим: Стеллой, Джейн, теперь с этой девушкой? Вероятно, я придавала слишком много значения поцелую, который на самом деле ничего не значил.

— Передай мне хлеб, дорогая, — обратился ко мне Филипп язвительно. Удивительно, что даже просить по-человечески он не умел.

— А ты разве не собирался худеть, милый? — ответила я, так же презрительно глядя на него.

— Не помню, чтобы я садился на диету.

— Конечно нет, ведь это чисто моя рекомендация, — ответила я, пододвигая у нему корзину со свежим багетом и чиабаттой.

Филипп брезгливо покосился на меня, но промолчал. На удивление, у него было даже слишком хорошее настроение, чтобы вступать со мной в спор, а потому он просто пропустил все мимо ушей, что, в целом, пугало не меньше. Ведь если у этого мужчины все складывается, как он задумал, значит, у других все идет к чертям.

Остаток вечера мы не общались, лишь изредка улыбались друг другу, когда на нас наставляли объективы фотокамер. В остальном же я старалась избегать его.

К ночи гости стали разъезжаться, и даже Филипп, кажется, настроился ехать домой. Это только усилило мои догадки по поводу того, что он добыл нужную информацию и теперь просто искал предлог свалить.

Я еще раз поднялась наверх к Джейн, однако застала ее в компании Фернандо. Что ж, она точно была в надежных руках. Я кивнула подруге, пока та сидела на мягких подушках и жаловалась Фернандо на головную боль, а затем вновь направилась в гостевую часть дома, где меня ждал Филипп.

Меня терзало невероятное чувство вины за то, что я не нашла нужных слов для прощания с Фернандо. Может, не стоило говорить, что я люблю Филиппа? Или даже признаться ему во всем? Но было уже поздно что-то менять.

Когда мы сели в машину, Филипп тут же переключился на своего Алехандро. Пожалуй, единственного, с кем Ферретти был мил. Но я совсем не слышала их из-за хаоса сотни мыслей в голове, которые сейчас звучали громче пулеметной очереди. Я вспоминала все, что волновало меня с тех пор, как я подписалась на авантюру Ферретти. И с того момента, как это произошло, список моих проблем рос бесконечно: Филипп, деньги, побег, Джейн, Хулия, Герасимов. Все это откликалось у меня в душе каким-то тоскливым чувством беспомощности. И лишь мысли о Фернандо предавали мне сил, хоть я и понимала, что между нами ничего не может быть.

***

Когда мы приехали в поместье Ферретти, было далеко за полночь. Дом спал, и даже охранник у ворот, казалось, встрепенулся в последнюю секунду, перед тем как Алехандро просигналил ему из машины, чтобы тот открыл ворота.

Ночь была тихая и ясная, но мне казалось, словно все это лишь затишье перед долгой бурей. Я сделала глубокий вдох, стараясь придать мыслям ясность, но вместо этого меня охватила необъяснимая тревога.

Машина остановилась у заднего входа, и мы с Филиппом направились в дом. Рядом с младшим Ферретти мне всегда было некомфортно, но сегодня это чувство достигло своего пика.

Едва мы оказались в спальне, и я уже собиралась направиться в ванную, Филипп внезапно остановил меня, преграждая путь. Я ждала от него очередной гадости, но он молчал, перекидывая из руки в руку телефон.

— Что ты хочешь? — спросила я недовольно, но он продолжал играть в военную тайну.

Меня дико раздражал телефон в его руках, который он не переставал крутить перед моим носом. И тут до меня дошло!

— Это же телефон Джейн! — воскликнула я, глядя на то, как Филипп ловко вращает в руках золотистый корпус.

— Ага, — довольно ухмыльнулся он.

Не нужно было много ума, чтобы догадаться, при каких обстоятельствах он его заполучил. Очевидно, что Джейн была не в состоянии следить за своими вещами и забыла телефон на столе рядом с Филиппом, а он от «большого великодушия» решил забрать его себе.

— Отдай его мне, я верну.

— Я и сам могу это сделать, — произнес он, даже не думая сдвигаться с места.

Что мне еще было говорить? Если Филипп решил сделать гадость — он ее сделает. И даже Алехандро навряд ли имеет на него такое влияние, чтобы в чем-то переубедить.