Джейми ждал скорого вызова в Эдинбург для подготовки к грядущему сражению и обещал взять Элизабет с собой. После ожесточенных боев, с которых началась война, наступило затишье. Тысячи людей Брюса оккупировали город, поэтому не стоило опасаться нападения английского гарнизона, состоящего всего лишь из сотни бойцов. Тем более что в Эдинбурге будут две сестры Брюса и жены многих людей из его свиты.

Элизабет не могла дождаться этого момента. Эдинбург, конечно, не Париж, но все же лучше крепости в лесу Эттрик.

Элизабет посмотрела вокруг, словно пытаясь разглядеть вдали пестрое знамя или отблеск серебряной кольчуги под плащом. Но инстинктивно искала глазами не бело-голубой герб Джейми. Могут ли быть люди Эдуарда Брюса поблизости?

– Кого-то высматриваешь, Элла?

Вздрогнув от неожиданности, Элизабет обернулась на голос своей кузины – леди Изабеллы Стюарт, дочери национального героя Джона Стюарта из Бонкиля, погибшего в битве с Уоллесом при Фолкерке, и кузины нынешнего 6-го лорда-стюарда [11] Шотландии Уолтера. 4-й лорд-стюард приходился дедом обеим девушкам.

Улыбнувшись, Изабелла продолжила:

– Пытаешься вызвать из этого тумана образ сэра Томаса? Эдинбург слишком далеко, чтобы ты могла его разглядеть.

Элизабет улыбнулась в ответ.

– Я и так скоро его увижу, Иззи.

Изабеллу было легко убедить в отличие от другой обитательницы замка – Джоанны, которая знала Элизабет слишком хорошо. Теперь они были не просто подругами детства. Два с половиной года назад Джоанна наконец-то вышла замуж за Джейми и стала невесткой Эллы. После происшествия с Джоанной будущим супругам пришлось пережить нелегкие времена. Элизабет не посвятили во все детали, но она знала, что Джейми совершил нечто ужасное, за что Джоанна со временем его все же простила. К счастью, то обстоятельство, что они едва не потеряли друг друга, лишь разожгло их любовь. Так что им повезло.

Джоанна понимающе посмотрела на золовку.

– Я слышала от Джейми, что теперь, когда Рэндольф взял в осаду Эдинбург, Эдуард Брюс вскоре начнет осаждать замок Стерлинг.

Элизабет постаралась сохранить бесстрастное выражение лица, хотя уже знала об этом.

– Очень интересно, но это не имеет для меня никакого значения.

Джоанна насмешливо приподняла бровь.

– Правда? Хм.

Элизабет не понравилось это «хм». Что бы там ни думала Джоанна, она ошибалась. Если Элизабет и проводила слишком много времени у окна, то лишь потому, что ей было очень скучно и тревожно. И дело вовсе не в ожидании кого-то, в особенности Томми.

На самом деле ей было любопытно, где он и что с ним. Ведь за три года Элизабет не слышала о бывшем друге детства почти ничего, кроме того, что он сражается под знаменами Эдуарда Брюса.

– Значит, тебя беспокоит ссора с Арчи? – спросила Изабелла.

Элизабет хотела уже сказать, что вовсе не испытывает беспокойства, но, поняв, что подруги ей все равно не поверят, лишь пожала плечами.

– Немного, – призналась она. – В отсутствие леди Элеоноры и Джейми мне приходится непросто. Он меня совсем не слушается.

– Меня тоже, – с усмешкой кивнула Джоанна. – Но, могу предполагать, так ведут себя все шестнадцатилетние подростки. К тому же Дугласы думают, что знают все. Я хорошо это помню.

Элизабет тоже помнила, и ее сердце болезненно сжалось. Но в том, насколько сильно скучала по тем временам, она могла признаться лишь себе. До тех пор, пока все не запуталось… Почему Томми решил уйти из дома и испортить все в попытке изменить привычное положение вещей? Ведь все и так было идеально.

Элизабет дорожила связывающими их узами и крепкой дружбой, пережившей испытание войной, расстоянием и временем. Том был ее спутником, доверенным лицом, якорем в водовороте жизни, неизменным звеном и лучшей частью возвращения домой. Томми был для нее домом. И после его отъезда Дуглас изменился.

Элизабет думала, что Том никогда не оставит ее. Сняв с дерева, когда ей было шесть лет, и впоследствии предотвращая появление бесчисленного количества синяков, ободранных коленей и вывихнутых лодыжек, подставляя плечо для слез после смерти ее отца и выслушивая многочисленные подростковые жалобы на мачеху после очередной ссоры, он, казалось, всегда точно знал, что сказать – или не сказать, – чтобы Элизабет стало лучше. Даже после самого ужасного периода в ее жизни, когда после смерти отца Элизабет король Эдуард отобрал у ее семьи все и им пришлось умолять родственников о крове, который в конце концов предоставила семья Изабеллы, Томми оказался единственным, кому Элизабет смогла поведать о своих страхах и стыде, о которых не могла забыть до сих пор.

Именно поэтому признание Томми заставило ее испытать такой шок. Ведь он прекрасно знал, насколько важен для нее прочный и выгодный во всех отношениях брак.

Томми был самым близким ее другом. Во всяком случае, она думала именно так. Элизабет до сих пор охватывал гнев при воспоминании о том, насколько грубо он разговаривал с ней во время их последней встречи. Как он посмел злиться на нее, когда сам решил единолично изменить правила?! Элизабет никогда не думала о нем в таком ключе и даже не подозревала, что его чувства к ней изменились. Ради всего святого, перед их разлукой ей было всего шестнадцать лет. В этом возрасте человека вряд ли можно называть сообразительным.