— Какая? — смутилась Вильда, чувствуя, что пропустила что-то важное.

— Роль моей фаворитки.

— Главное не потерять манеры, — в очередной раз повторил Рессар, внимательно наблюдая за Вильдой, как она держит нож, вилку и как отправляет в рот кусочек бутерброда. — Пока всё отлично, только не забудься и не испорти впечатление. Давай еще раз с десертом.

— Фу, больше не могу, — она раздраженно кинула столовые приборы рядом с тарелкой и откинулась на стул. — Я сейчас лопну, если попробую протолкнуть в себя хоть кусочек!

— Хочу отметить, ты сама готовила эти блюда, леди Колдунья, — язвительно прошипел Рессар.

— Трапеза ужасна не из-за еды, господин, а из-за ваших манер!

Рессар сжал челюсть:

— Я не терплю капризы, — процедил он сквозь зубы. — А ты только что спустила коту под хвост час занятий! Фенхель!

Кэр Фенхель тут же явился на зов, словно стоял наготове за дверью столовой:

— Слушаю, мой принц.

— Забери её, больше не хватает никакого терпения. Займись с ней столовым этикетом. За ужином я её проинспектирую.

Затем Рессар повернулся к надувшейся полуфее:

— Что касается тебя — я запрещаю подходить к кухне, готовить блюда и носить одежду служанок. В комнатах наверху есть гардероб на твою фигуру. Горничной возьмешь Калиту. Вечером жду на ужин леди Вильду. Если придет мисси, то…

— …Вы этого не потерпите, — предупредительно закончила за него девушка.

— Именно. Свободна. Постарайся отработать вложенное в тебя состояние, колдунья.

Она вышла в сопровождении мажордома, и Рессар с тяжелым вздохом отодвинулся от стола. Что не говори, но Король серьезно прижал его на последнем приёме, запретив являться ко Двору без сопровождения фаворитки:

— Ты расписался под Указом, — напомнил он Рессару.

— Я нигде не расписывался, дядя Лукас, — прибегнул к фактам Видьер.

— Формально, мой крестник, только формально. Так что мне срочно нужно отсечь тебя от женского преследования при Дворе. И пригласи моего наследника на выходные в свой дом, покажи ему истинные ценности. Подведи уже черту под слухами о своём непостоянстве.

Рессар скривился тогда, не в силах сдержать раздражения, скривился и сейчас, вспоминая, из-за чего в его доме такой переполох и смена тех самых ценностей. Если Вильда постарается и будет такой же тихой и незаметной, как последний месяц, возможно Рессар как-нибудь исполнит Указ.

— Он дарует мне Освободительную! Неужели я должна отказаться?! — воскликнула Вильда, глядя на обиженную Калиту.

— Я не верю, — упрямо надула губы та. — Ст'oит тебе манерно покушать за столом с гостями…

— Не просто с гостями, а с королевскими, — напомнила и подчеркнула Вильда.

— Да, с королевскими, — отмахнулась Калита, не считая уточнение важным, — и на следующий день он выпишет тебе Освободительную? После того, как выложил за тебя семь тысяч золотом?

— Семь? — удивилась Вильда.

— Да-да, не удивляйся, слухи в этом доме разносятся со скоростью света!

— А ты не боишься их тиражировать? Говорят, старого повара запороли насмерть, за то, что язык распускал…

Калита удивленно вскинула брови:

— Разве? Говорят, господин лично вздёрнул его на дыбу.

— Проклятье пророка, — охнула Вильда, прикрыв ладонью рот.

На хозяина она вполне могла подумать, что тому не икнется поступить так с бедным старым поваром.

— Не надейся получить от него Освободительную только за красиво проглоченный обед, — заключила Калита.

— Он обговорил три года. Так даже лучше, ведь если я сейчас окажусь без его покровительства — куда мне идти? Только продаваться новому хозяину. Пусть лучше он…

— А что изменится через три года?

Вильда задумчиво посмотрела в окно зеленых покоев, выходящее в цветущий магнолиями сад:

— За три года может случиться что угодно. Может проснуться сущность. Или найтись жених… А может отец овдовеет и позовёт меня обратно, домой…

— Фи! Выбрось это из головы и мечтай лучше о женихе. А я за компанию тоже буду мечтать, что за три года найду себе достойную судьбу или вернусь навсегда в покои господина.

Тут Вильда хлопнула в ладоши: