В желудке застыл кусок льда, надежда на жизнь и возможное бегство благополучно сдохла еще вчера, когда он провернул в голове все сведения, которые ему любезно изложил Акулий Хрящ. И что толку было обсуждать план боя? Даже если он уцелеет в Игре, то остатков яджу вряд ли хватит, чтобы справиться с огромным хищным гадом.

Потребуется целый мешок удачи от Перу-Пели.

Потребуется много чего еще…

***

К главному входу для благородных направлялась открытая коляска, запряженная бледнокожей порхой, которая бежала, напрягаясь изо всех сил. На бритую голову невольницы была надета лошадиная узда, на плечи и шею хомут, к которому крепились оглобли. Ременная упряжь туго охватывала ее груди и проходила меж бедер. Кожаный треугольник прикрывал лобок невольницы, оставляя обнаженными ягодицы, исхлестанные плетью. Полулежащий в кресле Непорочный в красной широкополой шляпе то и дело дергал за поводья, и голова женщины откидывалась назад. Жрец не использовал лошадь или сильных упряжных порхов-мужчин, — похоже, он наслаждался мучениями молодой рабыни. Если порха замедляла бег, гибким стеком жрец наносил удар по ее заду и на коже вспухал багровый след. Еще две невольницы, бегущие рядом с коляской, обмахивали Непорочного огромными веерами из хвостовых перьев джаккайских дивноптиц. Коляску сопровождали четверо вооруженных телохранителей и двое эфебов.

Экипаж подъехал ближе, развернулся, и Бренн увидел лицо жреца. Ненависть и давний детский страх сжали сердце — невольницей управлял Отец Непорочных Скаах ан Хар. Лунообразное лицо, очки цвета тухлой крови и приветливая, будто приклеенная улыбка, не сходившая с губ, даже когда жрец энергично хлестал рабыню.

Увидев продавца желтых слив, Верховный жрец резко натянул поводья и упряжная порха издала вопль, схватившись за мундштук во рту — по-видимому жесткое грызло впилось женщине в небо и язык. Это вызвало довольные смешки юных эфебов.

— Ах ты гнида подкожная… — пробормотал Бренн, ощущая ярость и свое полное бессилие помочь, наказать, отомстить…

Пожилой разносчик, кланяясь, подбежал коляске и протянул Жрецу блюдо с огромными сочными сливами. Выбрав и надкусив сливу, Скаах, скривив губы, отшвырнул ее и тут же «пришпорил» рабыню, хлестнув стеком. Коляска резко тронулась, и торговец не успел отскочить — тяжелое колесо прокатилось прямо по его ступням в веревочных сандалиях. С воплем упав на спину, старик корчился, схватившись за раздавленные пальцы. В пыли золотистыми шарами сияли сливы.

Жаркая злость, ударившая в голову, и жажда мести подстегнули Бренна не слабее бича. Кроме Скааха, который изуродовал его детство, перед глазами всплыла самодовольная холеная рожа Вислоусого. Эти скоты ответят по полной! Бренн Ардан не поплетется безропотно на заклание, как жалкая овца… Он не сдохнет ни на Игре, ни в клюве поганого сквида… Он сам задушит этого морского гада, он выгрызет его сраный глаз!

А если он выживет…. Нет, не так, — а когда он выживет, то сразу начнет думать, как выбраться из этой задницы и вернуть свою жизнь обратно.

Отвернувшись, Бренн подошел к противоположной бойнице, через которую открывался прекрасный вид на место смерти тысяч молодых парней — живцов и кортавида, погибавших здесь веками на потребу любителей острых впечатлений. Водная арена была раза в четыре больше бассейна с Каруселью, где проходили дрессировки свежаков.

Кровавое действо было продумано до мелочей. Чтобы публика не скучала ни минуты в ожидании главного зрелища, на ажурных перекидных мостиках, перекинутых через изумрудное водяное зеркало Аквариума, ее развлекали акробаты, танцовщицы, музыканты, шуты и жонглеры. Но Бренн сосредоточился на другом, — внимательно оглядывая водную арену, он запоминал расположение площадок, подвесных конструкций, прикидывая время перебежек, наиболее удобные и опасные места…

Дверь в Раздевальню отрылась — Хис Яппар, поморщившись от кислого запаха, висевшего в тесном душном помещении, приказал всем снять набедренные повязки. После этого живцам было велено по очереди вставать в принесенный слугами чан, куда стекала красноватая маслянистая жидкость, которой рабы обливали каждого из больших ведер. Бренн почувствовал сладковатый железистый запах… Что-то знакомое… Точно — смесь анисового масла с кровью и мясным соком для привлечения хищных рыб. Бренн вспомнил рыбалку с Дуги у Черного зуба, в который раз с горечью осознавая, что теперь приманкой будет он сам.

После обливания Шило велел порхам расплести косы. Свежаков не стригли полгода, веля заплетать отросшие волосы, в отличие от живцов-дев, которых наоборот — безжалостно брили наголо, выскабливая кожу черепа. Парни зашептались.

— Но волосы сильно отросли — они будут мешать, лезть в глаза, господин… — попытался возразить Микко, — мы же ничего не увидим….

— Да неужто? — Хис Яппар, выпятив длинный подбородок, холодно смерил взглядом живца. — Ты ничего не увидишь, порх, если тебе выколют глаза и выпустят на Игру с дырами вместо глаз — позабавить уважаемых гостей Казаросса… Пять секунд, порхи!

Живцы немедленно замолчали, поспешно расплетая косы. Двое слуг внесли в Отстойник большой медный сосуд — неприятный острый запах ударил в ноздри. — Теперь шире разиньте пасти, ублюдки, — эта дрянь даст вам шанс продержаться подольше. Кто спробует блевануть, велю утопить в сральнике, — равнодушно сообщил Яппар, шаря глазами по лицам рабов и выискивая признаки неповиновения.

— Это кифи… — услышал Бренн шепот коренастого темноглазого умшигтайца, — зелье наших шаманов — оно взаправду помогает…