Поезд набирал скорость и нес их мимо улиц, на которых было еще полно людей, спешивших из залитых светом магазинов по домам. Они ехали мимо ярких светодиодных билбордов и вглядывались в окна квартир в больших зданиях, и им казалось, что город Шэньян растянулся на многие мили. «Как уютно, должно быть, людям сидеть в собственных домах», — подумал Чин. Он поднес руку Суджи к губам, поцеловал ее и прижал к груди.

В Пхеньяне он мечтал о том, что они с Суджей станут руководителями, выбьются на самый верх общества. Какой наивной и ограниченной казалась эта мечта теперь. Ничто не обещало им, что жизнь, которую они выбрали, будет легкой. По опыту, приобретенному в Китае, Чин знал, что впереди их ждет борьба, и, возможно, у них так и не получится зажить той жизнью, о которой он когда-то мечтал. Но они могли бы жить той жизнью, в которую верили. Могли бы поддерживать друг друга и вместе принимать решения. Больше никаких черных рынков, никакой контрабанды и перевозок! Его настолько переполняла благодарность за эту возможность обрести свободу, что он мог только крепко прижимать к сердцу руку Суджи.

ЭПИЛОГ

Новость поразила его как гром среди ясного неба, оглушив сознание одной-единственной мыслью: Дорогой Руководитель умер.

Отец лежал перед Чен Ыном на белой шелковой простыне, с закрытыми глазами и вытянутыми вдоль тела руками. Чен Ын разглядывал пигментные пятна на морщинистых отцовских руках, хорошо различимые на бледной коже, и большую родинку за левым ухом. Когда у отца появилось столько старческих пятен? Снаружи у ворот выстроились толпы народу, прибывшие издалека, со всех концов страны, пешком прошедшие многие мили по сельской местности, высыпавшие из квартир и домов, чтобы стоять здесь всю ночь. Люди в наглухо застегнутых пальто, с зажатыми в красных обветренных пальцах платками, квартал за кварталом заполняли всю улицу Кумсон. Они бросались на землю с перекошенными в скорбных рыданиях лицами и в голос кричали о своей любви к Дорогому Руководителю, а их слезы смешивались со снегом.

Взор всего мира был направлен на Северную Корею, и все сотрудники пхеньянского офиса ЦТАК оказались брошены в разные точки города, чтобы запечатлеть финальную сцену их Вождя Ким Чен Ира — его похороны. Колумнисты международных новостных изданий и политологи наперебой рассуждали о возможности краха режима династии Ким после смерти Ким Чен Ира. Может ли случиться так, что Северная Корея погрузится в хаос? Смогут ли основные министры захватить власть и поставить во главе страны премьер-министра? А может быть, молодой Ким Чен Ын примет присягу?

Чен Ын стоял, опустив руки по швам, и оценивающе смотрел на свое отражение в зеркале портного. Он отвел плечи назад, и пиджак туго натянулся у него на животе, вырывая пуговицы из петель. Портной тактично отвернул его от зеркала, но Чен Ын развернулся обратно, поднял голову повыше и, втянув живот, снова отвел плечи назад. Спортивные костюмы ему не идут, поэтому он выбрал тот, что сшит в стиле Мао, — за его строгий стиль. Костюм должен придавать ему внушительный вид, и френч Мао как нельзя лучше подходит для нового лидера Северной Кореи.

Портной стоял на коленях рядом с Чен Ыном, держа его за рукав. Он замер, ожидая, когда Чен Ын снова опустит руку, а затем продолжил подворачивать саржевую шерсть. Мастер вынул изо рта булавку и проткнул ею ткань манжеты, очень осторожно, чтобы на поцарапать запястье Чен Ына.

Верховный лидер Северной Кореи. Это был высший титул, как у его деда, — Великий Вождь и Вечный Президент. А может быть, лучше назваться Маршалом? Маршал нашей сверхмогущественной нации. Чен Ын задумался. Или лучше Великий Маршал? Или Уважаемый Маршал? Тяжесть стоявшей перед ним задачи давила на него, заставляя хмуриться мясистое лицо. Убедившись, что крепко стоит на полу, Чен Ын наклонил голову набок. Он вообразил, что пустил в этом месте корни, но не такие, как пускают деревья или какими растения держатся за почву, а как захвативший землю ледник, медленно и неотвратимо продвигающийся вперед. Мощь ледника способна в конечном итоге менять ландшафт, сплющивать горы, превращая их в валуны. Да, именно так — он станет неумолимым. Перед ним будут падать ниц целые народы. Они признают ужасающее могущество северокорейского Вождя, его, Ким Чен Ына — Высшего Представителя всех северокорейских народностей. Он одернул манжеты и еще раз взглянул на себя в зеркало. Он был готов.

На экране было видно, как «линкольн Континенталь» выехал из Кымсусанского дворца. Его мокрые колеса походили на черные лакричные конфеты на белом снегу. Затем последовали кадры, снятые сверху, демонстрирующие огромный портрет Великого Руководителя, прикрепленный к крыше автомобиля. За ним двигалась процессия из военных джипов и черных седанов, а в конце ехал катафалк с гробом Великого Руководителя, укрытым ярко-красным флагом с желтым серпом и молотом. Флаг ниспадал с гроба и алыми волнами струился за катафалком.

Впереди раскинулась заснеженная улица, и Чен Ын смотрел сквозь полуприкрытые веки, как продолжали прибывать толпы народа. Повсюду виднелись заплаканные лица людей, изливавших свою любовь к Великому Руководителю. Чен Ын тонул в их скорби. Вся ее тяжесть безжалостно наваливалась на него. И с каждым тяжелым шагом то суровое выражение лица, что он заготовил на этот случай, получалось сохранять все естественнее. Это было лицо человека, которым ему предстояло стать.

Чин и Суджа сидели в скромном кафетерии, за столиком с бледно-голубой термостойкой столешницей, и смотрели небольшой телевизор, подвешенный в углу зала. Рядом с телевизором к потолку был прикреплен вентилятор, лениво поворачивавшийся то в одну, то в другую сторону и обдувавший висящую на решетке пыльную бахрому Они наблюдали за похоронной процессией на экране, и лбы у них блестели от пота.

В тот мрачный для Чосона час Суджа и Чин находились на высоких холмах Таиланда, в бамбуковой хижине, служившей столовой при хостеле, располагавшемся недалеко от группы поддержки под названием «Без границ». Лаосский проводник, который сопровождал их по маршруту через джунгли, свел их с этой группой из Америки. Эти люди помогли Судже и Чину подать документы на статус беженцев в Соединенных Штатах, но предупредили, что решение вопроса займет месяцы, а возможно, и годы, и потому предложили им также подать документы в Канаду и Южную Корею. Ребята как раз размышляли над прошением в Южную Корею, когда по телевизору сообщили о смерти Великого Руководителя.