Сморгнув слезы (трогательно!), улыбнулся и вытянул руки настолько, насколько позволяли «вязки». Лучшая девочка аккуратно меня обняла, шмыгнув носиком. Далее, не менее аккуратно, меня обняла сестренка, заодно жмякнув кнопку вызова медсестры.

За окном — темно, но часы показывают половину восьмого. Рано нынче темнеет.

— Слава богу, что ты в порядке! — На правах главы семьи объявил батя.

Наученный горьким опытом, кивнул на стаканчик. Девочки схватились за него одновременно, переглянулись и протянули вместе. Попил, благодарно кивнул и вопросительно посмотрел на батю — рассказывай мол. Увы, насладиться драматичной историей моего похищения (а что это еще могло быть?) не вышло — все кинулись что-то рассказывать одновременно. С улыбкой слушал переживавших за меня людей — и вправду ведь родные!

Совесть? Абсолютна чиста — какого хрена меня «киднэпают» в школе? Разве это не должно быть по-настоящему безопасным местом?! Долбаное МВД опять мышей не ловит! Хотя, судя по тому, что я здесь — и даже относительно целый! — в этот раз копы сработали как надо. Или?

Поток слез, восторгов и просьб больше так не подставляться (а я разве подставлялся? Кто знал, что туалетные монстры — не вымысел?) иссяк, и батя спросил:

— Хочешь узнать, как все было?

Я кивнул, родственники расселись по своим местам — в моей палате даже диван есть! Помимо него — кресла, стулья (явно откуда-то принесенные), письменный стол, столик прикроватный и куча медицинского оборудования. Помимо этого — куча цветов и открыток.

Отец начал вещать:

— Это были сектанты.

Я кивнул — ожидаемо, мол.

— Не перебивай отца! — Строго заявил он, я заржал, закашлялся, и батя получил отцовского леща от дедушки Наоки.

— Я же шучу! — Возмущенно почесал он затылок.

— Нашел время! — Осуждающе фыркнула бабушка Аяка.

Переждав волну осуждения, батя продолжил:

— Сектанты тебя обкололи и завернули в стекловату.

Я кивнул — это объясняет такие странные повреждения. А еще дед Казума, кажется, об этом говорил? Или это мне приснилось? И как же все чешется!

Вошла медсестра, извинилась, записала показания приборов, отстегнула мне руки, поменяла повязки на ладонях — там и на запястьях волдырей и сыпи оказалось больше всего, попшикала спреем и замотала обратно. Далее сделала так же с голенями и головой (лицо намазали кремом), пояснив:

— У тебя — очень сильный дерматит. Кусочки стекловаты — маленькие стеклышки, попали тебе в кожу. Удалить их не получится, поэтому придется подождать, пока ты не вырастишь себе новую кожу!

Напоследок она не забыла напомнить:

— Постарайтесь не чесаться, Одзава-сенсей!

Так и знал! Батя продолжил прерванный процедурами рассказ:

— К счастью, когда они несли тебя по коридору, им навстречу попался сын инспектора Хаттори.

Какой полезный пацан оказался!

— Из-за небрежности похитителей ему удалось разглядеть в вате макушку. Он не знал, что это ты, но проявил похвальное благоразумие, сразу отправившись к директору. Они позвонили его отцу, приехавший патруль посмотрел записи с камер — получилось увидеть номер машины. Меньше, чем через час полиция уже штурмовала дом, в который тебя привезли.

Какие молодцы! Одобрительно покивал.

— Это — моя вина! — Вдруг заявил Казума, виновато глядя на меня, — Прости, мне следовало отдавать приоритет защите, а не нападению!

Я протестующе помахал руками, вздохнул и изобразил в воздухе, будто что-то пишу. Для меня нашли планшет и карандашик.

— «Я же сам тебя об этом просил!» — Написал я деду.

— И я послушал ребенка! — Фыркнул он.

— «Похоже, действительно нужно исправлять карму!» — Это уже маме Хомуре.

Она согласно покивала и объяснила непонимающим присутствующим, в чем дело. После небольшого спора все пришли к выводу, что карма не факт, что существует, но подстраховаться не мешает.

— «Долго мне тут лежать»? — Написал я и понял, что устал.

— Выпишут в сочельник, — Грустно улыбнулся отец, — Не волнуйся, ты — в полном порядке, но…

Я кивнул — фиг с ним, мол, и написал еще одну записку:

— «Привезите мне компьютер. Чинить карму».

Пообещали привезти, мама Хомура заметила мой квелый вид, и быстренько выгнала из палаты всех, кроме Хэруки, которую я поймал за рукав.

— «Я люблю тебя!».

— И я тебя! — Улыбнулась лучшая девочка и легонько, едва ощутимо, коснулась своими губами моих, — Спокойной ночи! Я буду приходить каждый день!

Посмотрев ей в спину, вспомнил о важном и замычал.

Она обернулась, и я написал напрочь убившую всю романтику прощания записку:

— «Мне в рот попала кровь того ублюдка. Попроси доктора проверить».

Хэруки испуганно кивнула, и я отключился.

***

Проснулся среди ночи, снова увидев в палате одинокого Казуму.

— Охра… — Закашлялся.

Дед дал мне попить, и я смог прошептать:

— Охраняешь меня чтоли?

— Не только я. Там, за дверью, — Он указал, — Двое полицейских! И еще двое — внизу. Ты бы не разговаривал! — Попросил он меня.