Вы сидите в гостинной, ты смотришь как он ест пиццу без теста и думаешь, что в этой оболочке не осталось ничего, от того, кем он был.

Кто он есть в твоей памяти. У тебя нет оправдания, ведь твои корни так глубоки. Тебе много раз приходилось рассказывать ему о перерождениях, потому это часть его жизни, он должен знать, что память корней не прерывается. Что его сущность раз за разом обретает новую плоть. И что вас разделяет больше, чем время, вас разделяет память, которая определяет все. Это объяснение должно было его удовлетворить, но он не устает задавать вопросы.

— Ты влюбилась в меня с первого взгляда? — спрашивает Фархад.

— Нет, ты был невыносим, цикла еще не прошло, а я уже мечтала принести тебя в жертву духам!

— Где мы встретились? Я уже был врачом?

— 1200 год Тумана, королева назначила меня консулом Новой Равии и из Адара я отправилась в далекое путешествие через пустыню Махару, в котором ты сопровождал меня. А теперь доедай пиццу и собери хвосты, пожалуйста. По всему дому валяются. И хватит уже вопросов!

Проектор щелкает. Экран мигает и гаснет. Пленка кончилась.

Он недоволен, ему нужна длинная история, полная подробностей и разных чудес, а у тебя нет сил ему подыграть.

— Почему ты не хочешь об этом говорить? — прямо спрашивает он. — Почему ты не хочешь рассказать мне, как я умер?

От неожиданности ты застываешь, никак не удается придумать, как сменить тему. На твою удачу звонит телефон. Вибрации отчетливо слышатся из кухни.

— Прости, я должна ответить.

Ты поспешно выходишь из гостинной.

Голос Эдварда Тахи ты узнаешь сразу.

— Добрый вечер, отта Ксарави, простите, что так поздно, это…

— Я вас узнала наба Тахи, говорите.

— Я звоню сообщить вам, что совет по безопасности сегодня утром прислал мне трудовой договор на ваше имя. Комитет по миграционной политике создал очередную комиссию и вас приглашают в Отдел внутренней экспертизы, должность у вас будет консультативная, вы будете работать с Латирией и ее штатами на контрактной основе. Любой департамент сможет вас нанять. Они сохранят вам статус попечителя и предлагают рабочую визу на три года.

— Я принимаю их предложение, я приеду к вам завтра и подпишу все бумаги.

— Понял вас, — отвечает Тахи. В голосе адвоката слышится удивление, но он не задает вопросов, за что ты ему благодарна. — Приезжать лично нет необходимости, я уже отправил вам копии по Сети, вашей электронной подписи будет достаточно, просто отправьте мне документы обратно в течении трех дней. Все контракты я тоже отправил вам на почту.

— Спасибо, Эдвард, — говоришь ты и прежде чем он успевает ответить, вешаешь трубку.

Он бесшумно вошел в кухню и теперь стоит прислонившись к косяку двери.

— Значит, в школу интернат я не еду? Какая жалость.

— Плакал мой загар, — улыбаешься ты. — Отметим?

— Я еще хвосты не собрал, и кстати, ты слила разговор.

Улыбка сползает с твоего лица.

— Извини, но я хочу чтобы ты жил новой жизнью, понимаешь? Зачем постоянно оглядываться? Память настигнет тебя рано или поздно, это неизбежно, не торопи ее. Поверь мне, жить тем, что невозможно изменить, плохая идея.

— После перерождения, ты могла оставить меня моему Дому.

— Не могла, — с трудом говоришь ты. — Наша связь обрекла тебя, ты знал, но не ушел, вот и я не оставила тебя.

Он молчит, зрачок стынет яркой янтарной каплей в окружении темного ободка, ты ждешь. Он принимает твой ответ и спрашивает о другом:

— Что за новая работа?

Ты сдерживаешь вздох облегчения.

— Работа в Комитете по безопасности, им нужны эксперты в областях, в которых они не разбираются.

— Это из-за тех девушек?

Ты хмуришься.

— Откуда ты знаешь про девушек?

— Ребята в школе говорят, в Сети разное пишут, и меня стали бояться сильнее обычного. Социальный педагог на этой недели отменила для меня все классные часы, оставила только внеклассную работу по трем предметам.

Фархад учится в специальной школе для детей дипломатов, он — неведомый, служит для них своего рода учебным пособием, как и иные. В Адаре их назвали бы цу-гемы, бракованное творение, что не имеет корней и не обладает памятью прошлых жизней. С неведомыми иных роднит только внешность. У кого-то есть чешуя, у кого-то зубы, чаще всего это неудачные генные модификации, а некоторые просто жертвы моды или произвола одержимых родителей, те делают все возможное, чтобы обеспечить будущее своих наследников, даже приносят их в жертву. В Латирии иные обладают привилегиями, их внешность открывает им двери во многие сферы жизни, от киноиндустрии до дипломатического корпуса.