Мама же от постоянной работы и отсутствия денег, наоборот, очень быстро старела, и уже трудно было представить их вместе. Так ненависть или восхищение? Нет, скорее, ни то, ни другое. Степан хотел походить на него, хотел стать успешным и богатым, но при условии, что отец об этом узнает. Узнает и примет его как равного.

Как тогда, в том единственном воспоминании, которое Степан бережно хранил в памяти. Степе семь, папа редко бывает дома, но мальчику кажется, что это из-за деда. Маминого отца парализовало, и он стал жить с ними. Вместе с дедом в дом переехала постоянная вонь и старческие вопли с матами и проклятиями в адрес всех членов семьи по порядку. Маленький Степка еще не привык к этому, поэтому сидел прихожей и плакал, когда отец вернулся домой с работы. Что на него тогда нашло, было не понятно, но он взял Степана с собой, и они пошли в бар на соседней улице. Там отец взял себе пива с кальмарами и стал рассказывать сыну о своем детстве, которое, к слову, тоже было безрадостным. Степка потихоньку таскал с его тарелки неровные колечки копченного кальмара и слушал отца с открытым ртом, боясь испортить ту, по его мнению, идиллию. В тот момент отец разговаривал с ним, как с равным, это было в первый и последний раз. Степан никогда больше не ел такого вкусного кальмара, как тогда, в третьесортном баре на соседней улице.

От воспоминаний противно потянуло в желудке, хотя, возможно, это от того, что он не успел позавтракать перед сменой. Надо будет перекусить, когда он доставит этот важный и хорошо оплачиваемый заказ. За углом стеклянного карандаша, как он окрестил это странное офисное здание, есть фастфуд, где можно будет взять дешевый бургер и сладкий кофе. Все это, конечно, вредно и все такое, но зато от майонеза и жирной котлеты голод уйдет надолго, и до вечера можно будет про еду не вспоминать. Слюни тут же наполнили рот, и захотелось быстрее побежать в уютную круглосуточную кафешку, пропитанную запахом картошки фри и жареного мяса.

Все пассажиры лифта как-то чересчур дружно вышли на двенадцатом этаже, и Степана это почему-то очень напрягло. Он и в лифте чувствовал себя неловко рядом с этими хмурыми и хорошо одетыми людьми, стыдясь своей ярко-желтой куртки; ему казалось, что она, кричит: «Смотрите на меня, я доставщик!». Пока лифт ехал, Степан усиленно считал этажи, словно помогая механизму быстрее подняться и выпустить его из тяжелого пространства. Получается, теперь ему придется еще и в приемной протискиваться среди разодетых персонажей, пытаясь найти того, кому предназначается доставка. В заказе указано, что пакеты необходимо вручить лично в руки Константину Коневу, и за это курьеру причитается достаточно щедрый бонус. А так как на него обратят внимание в последнюю очередь, придется уступить дорогу всем этим хмурым людям.

Пропустив всех пассажиров лифта вперед, Степан последним зашел в приемную генерального директора, куда было сказано доставить заказ. Вместе с ним у двери остановилась седая женщина, которая казалась даже более неуверенной, чем он, хотя куда уж больше. Степан решил подождать у дверей, пока толпа рассосется, но этого так и не случилось. Потому как следом за ними на этаж зашел пожилой мужик, лохматый, с копной седых волос, словно он не знал, что в мире существуют расческа и парикмахер, и поставил своим громким вопросом всех в тупик:

– Где тут у вас щиток электрический? Меня вызвали срочно, сказали, шалит он у вас, а охранники тупые ничего объяснить не могут. Один тут вызвался мне показывать и куда-то запропастился. – Видимо, мужчина был электриком, говорил он громко и тяжело дышал, словно пробежал стометровку. – Я Иваныч, – зачем-то представился он, немного отдышавшись.

Люди стали оглядываться, словно по лицам пытаясь определить, кто же здесь может знать о местонахождении электрощита и все взгляды одновременно остановились на девушке лет двадцати семи, которая успела дошагать на своих огромных каблуках до стола секретаря. Она повернулась к своему спутнику, чтобы забрать у него огромную сумку, но, заметив внимание к своей персоне, неуверенно сказала:

– Я здесь на испытательном сроке, – выдала она фразу, которая, по ее мнению, должна была все объяснить.

– Едрит мадрит! – выругался мужик в рабочем комбинезоне, представившийся Иванычем. – Где же этого недоделанного носит? Охранник, мать его, сказал, пойдем покажу – и побежал! А как Иваныч побежит за ним по лестнице? Ему двадцать на вид, а мне почти пятьдесят внутри. Плюс ко всему вчера уже приближение праздника отмечал, год этот паршивый провожал, будь он неладен. На лицо дис-кри-ми-на-ция! – еле выговорил длинное слово электрик. – Вот почему в вашем здании рабочим нельзя на лифте подниматься? – возмущенно обратился он к присутствующим, но никто не ответил.

Степан стоял рядом с электриком и чувствовал мощный запах спиртного, исходящий от этого нелепого мужчины.

– Пожар! – В приемную вбежал щуплый охранник и начал сбивчиво кричать в свою рацию: – Возгорание в щитке на площадке между одиннадцатым и двенадцатым этажом, горит проводка, черный дым распространяется наверх.

– Показывай, что там со щитком! – скомандовал электрик Иваныч, и они с охранником выскочили из приемной.

В этот момент погас свет, так неожиданно и страшно, что все вздрогнули. Люди стояли и смотрели друг на друга не зная, как себя вести.

– Наверное, нужно эвакуироваться, – вдруг сказала рыжая девушка на высоких каблуках, почувствовав, что люди ждут от нее какого-то решения. Она вся мелко дрожала, а в глазах у нее застыла паника. Остальным была не вполне понятна столь резкая реакция секретарши, словно она знала что-то, чего им пока не сообщили.

– Помогите! – не выдержав, закричала она и стала бегать по холлу, будто забыла, где выход.

Люди стояли в нерешительности, словно думая, что бежать первым – это трусость. Пока все принимали решение уходить или остаться, вернулся электрик.