— Погоди, погоди, — перебил я Мухрякова, — а вы что же, братцы, настойку не принимали?

Лика с Андреем переглянулись.

— Мы думали это так, ерунда какая-то, — пожала плечами Лика. — Слух кто-то пустил, а нашим мужикам местным был бы только повод глаза залить…

— Понятно. А ну-ка, пойдёмте, — я отвёл ребят к машине и, взяв из бардачка припасённую флягу с эликсиром, сунул её Андрею.

— Пей, — приказал я, — и не меньше пары глотков.

— Что это? — спросил Андрей, отвинтив пробку.

— Лекарство от лихорадки. Пей, не отравишься.

Андрей брезгливо понюхал спирт и, вскинув фляжку, сделал несколько коротких глотков. Закашлялся, закрутил головой, прогоняя брызнувшие из глаз слёзы. Я постучал его по спине и передал фляжку Лике. Та выпила настойку спокойно, будто обычную газировку и хотела вернуть фляжку мне, но я остановил её.

— Это вам с Андреем, — пояснил я. — Принимайте три раза в сутки, пока не закончится вся эта свистопляска.

— Значит, она всё-таки прорвалась? — спросила Лика.

Я кивнул.

— О чём это вы? Кто прорвался? Сергей Александрович, да объясните же, наконец, — обиделся

Андрей.

— Ты ничего ему не рассказывала? — кивнул я на Мухрякова.

— Не-а, — тряхнула головой Лика, — Вы же сами просили: никому ни слова!

— Ладно. Можешь рассказать ему по дороге. Теперь это уже не тайна.

— По дороге? — удивилась Лика. — А разве мы с вами куда-то едем?

— Едете вы с Андреем, — уточнил я, — а мне нужно остаться здесь. Ты с моей машиной управишься? — спросил я у Мухрякова.

— Без проблем.

— Тогда держи, — я протянул ему ключи от своей старушки, — и учти: движок у неё мощный,

зря не газуй.

— Справлюсь, — заверил Андрей, — а куда ехать-то?

— Воробьиную балку знаешь?

— Ну?

— Километров десять на север от неё лагерь для беженцев.

— Беженцев? — переспросила Лика. — Так мы что же, не вернёмся больше сюда?!

— Не знаю, ребята, — честно признался я, но очень надеюсь, что вернёмся. И очень скоро.

Где-то недалеко, может быть на соседней улице, раздался истошный крик, потом что-то заскрежетало и обрушилось с таким грохотом, что земля под ногами вздрогнула.

— Всё, ребята, пора! — я подтолкнул Лику к машине, — дальше здесь оставаться опасно.

— А как же вы? — спросил Андрей, держась за приоткрытую дверцу.

— Обо мне не думайте, за мной прилетят, — я в последний раз обнял Лику с Андреем и одного за

другим затолкал в салон.

Пока Мухряков возился с зажиганием, Лика выскочила из машины, и кинулась ко мне. И я почувствовал, как моих губ коснулись её губы, сухие и горячие. Это длилось всего лишь миг. Лика

прыгнула обратно в салон и захлопнула дверцу.

Мотор, наконец, взревел. Почуяв чужие руки, машина рванулась с места, как молодой необъезженный мустанг. Вскоре я потерял её из виду. Какое-то время я ещё стоял, вглядываясь в серый предутренний туман, ощущая на губах едва уловимый сладковатый привкус Ликиной помады вперемешку с горьким привкусом эликсира жизни.

Белое море. Большой противолодочный крейсер «Северодвинск». 4 июля 2020 г. Ночь.

Зуммер общей тревоги оборвал едва начавшийся сон капитана БПК Вольского. Каперанг быстро нашарил в темноте шнурок ночника и включил свет. На часах было 2:36. В тот же миг ожил селектор:

— Докладывает капитан третьего ранга Трошин.

— Слушаю тебя, Иван Романович, — отозвался Вольский, одеваясь.

— Системой обнаружения установлен контакт с неопознанным подводным объектом. Квадрат 31–49.

— Понял тебя. Буду на мостике через минуту, — каперанг привычным движением застегнул китель и вышел из каюты.

Палубу под ногами раскачивало. Ещё с вечера море штормило, и даже такую махину, как БПК,

трепало на высокой волне. Балансируя при каждом крене корабля, Вольский пытался сообразить,