– Сделай это, - промурчал он низко и хрипло, но не меняя положения своего тела. Только возбудился. Сильно. В мокрых штанах, прилипающих к телу, это было видно особенно отчетливо.

– Что?...
– едва выдохнула я.

– Сделай то, что заставляет тебя дышать так тяжело и сладостно. Обещаю, что буду вести себя смирно.

– Сделаю, но не потому, что хочу, - прошептала я, глядя в его глаза цвета моего греха и жажды, и склоняясь теперь так, что могла вдохнуть в себя терпкий аромат его тела, - Эти чувства пугают меня. А отец всегда говорил, что нужно идти навстречу своему страху, чтобы победить его.

Я говорила чистую правду, глядя в его глаза, искрящиеся не то от яркого солнца, не то от его эмоций, что были запрятаны глубоко внутри, и понимая, что возможно совершаю самую большую глупость в своей жизни.

Ведь можно ли говорить откровенно с тем, кто так мастерски играл не только словами, но и судьбами даже тех, кто был рядом?

Я ожидала, что сейчас он усмехнется в свойственной ему манере и будет ждать момента, чтобы укольнуть моими же словами побольнее, когда я этого совсем не буду ожидать, и возможно даже забуду собственные слова.

Но чего я совсем не ожидала, так это того, что Карат неожиданно потянется вперед, доставая руки из-под головы, чтобы положить горячие ладони на мои щеки.

Очень аккуратно и нежно.

Настолько непривычно, что я тут же смутилась и опешила, но решила пока не отбиваться и не вырываться.

– А мой отец всегда говорил, что все страхи только в твоей голове, - улыбка Карата была печальная, но искренняя, как и то, с какой лаской он касался меня сейчас, заставляя стремительно краснеть.

Не этого я от него ожидала!

 Казалось, что такой Берсерк, как Карат не способен на подобные чувства!

 Единственный, с кем он позволял себе нежности был лишь малыш Гранит, который души не чаял в кровном дедушке, своими звериными внутренними радарами улавливая сразу же, что Карат был дома, даже если не успевал еще услышать его голоса.

На это папа всегда ворчал и даже обижался, дуясь на зеленоглазого друга и каждый раз говоря, что Карат не заслужил такого обожания, хотя бы потому что был слишком редко дома, и не возился с малышами столько, сколько он делал это сам.

Словно что-то надломилось в Карате сегодня совершенно неожиданно и резко.

Сначала эта драка на поляне.

Теперь эта нежность, от которой я просто плавилась и отчаянно пыталась напомнить себе, что ему нельзя доверять, что бы там не было.

Но как же тяжело это было сделать, когда он смотрел в мои глаза вот так – тепло, по-доброму и печально. Как еще не смотрел никогда. Ни на кого.

– Ваш отец был очень мудрым… - прошептала я, продолжая смотреть в красивое лицо, нависая над ним и упираясь ладонями над плечами Карата.

– Был лучшим из лучших, - кивнул он, едва заметно проведя пальцами по моей коже, но оставляя огненные следы от своей неожиданной нежности, - Это он воспитал Севера и Нефрита, вложив в них свои знания и благородство.

– Он воспитал и вас.

Карат только покачал головой, выдохнув тяжело:

– Меня воспитала моя огненная кровь и жестокость нашего рода. А еще ошибка, которая перевернула жизнь моей семьи…я не мог быть другим.

Я затаила дыхание, понимая, чувствуя кожей, что эти слова ранят Карата, и каким бы насмешливым, дерзким и наглым он не был, а где-то очень глубоко внутри его грызла боль и не давала покоя память. Словно он был не бесчувственным демоном, а таким, как мы…

И я боялась побеспокоить эту рану, что не заживала в нем не просто годами, а десятилетиями.

Какое-то время мы молчали, просто глядя друг на друга.

Карат продолжал едва заметно гладить мои скулы, выглядя сейчас таким непривычно тихим и земным, а я не могла надышаться его нежностью, понимая, что этот мужчина открывает во мне все новые и новые чувства, о которых я не могла подозревать раньше.

Страшно было шелохнуться и разрушить эту хрустальную ласку, от которой мое сердце заходилось и дрожало.

– Не хочу, чтобы ты боялась меня, детка, - наконец проговорил приглушенно Карат, глядя в мои глаза впервые серьезно, без своей лукавости и хитрости, которая не давала расслабиться.

Он нахмурился, помолчав, словно не был уверен в том, стоит ли говорить это, но в конце концов выдохнув:

– То, что ты увидела в клубе не должно пугать тебя. Рано или поздно, ты бы все равно узнала.

Хотелось содрогнуться, когда в моей голове тут же всплыла эта незабываемая картина, где Карат сидел на черном диване, окруженный женщинами. Они хотели его. А он?..