— Как жарко! — Он снял манку, обнажив мускулистый живот. «Обожает разоблачаться, — разозлилась Сара. — Нарочно отвлекает от дел…»

Закусив карандашик, она, подражая ему, стала бесцеремонно разглядывать его с ног до головы. Дошла до лица, встретилась взглядом и прочла в нем приглашение перейти к делу. Где уж ей было с ним состязаться!

— Почему твоя мать не была на нашей свадьбе? — быстро спросила она, стараясь его отвлечь. Впрочем, ей было действительно интересно.

Он удивился. Взгляд стал жестким, будто захлопнулись ставни.

— Понятия не имею. — Он затянулся сигарой и выпустил струйку дыма в потолок.

Любопытно, подумала Сара. Она могла бы спросить Терезу, но тогда ведь будет ясно, как мало она о нем знает.

— Больная мозоль? — спросила она, не считаясь с тем, что вывеску «Вход воспрещен» нельзя было не заметить.

— Может быть, потому, — неохотно сказал он, — что я ее не приглашал. Она была плохой матерью, но ей выдается пенсия, я поручил это Терезе. — Он невесело усмехнулся.

— О! — Она притворилась, что эта мысль ей понравилась. — Со мной ты поступишь так же, если я буду плохой женой?

— Если ты будешь плохой женой, пенсия тебе не понадобится, — помолчав, хмуро ответил Кел. Его взгляд заставил Сару поежиться.

— Расскажи мне о ней.

Она хотела вызвать его на откровенность: похоже, что именно здесь был ключ к его отношению к женщинам. Свои мотивы для брака без любви она знала, но что заставило его заключить эту сделку?

— Нет!

Отказ был решительным.

— Почему?

— Потому, что тебе не нужно об этом знать.

— Вот как?

Это ее обидело, и она была раздосадована, что обиделась. Сара начала свыкаться со статусом замужней женщины, но не могла примириться с эмоциональной пустыней, в которой вдруг оказалась. Ночи, проведенные вместе, были воплощением чувственности. Она засыпала в его объятиях, удовлетворенная и счастливая. Но наступало утро, и нежность исчезала, не оставив следа. Они в лучшем случае сосуществовали. Чаще — сводили счеты, что не доставляло ей удовольствия.

— Я предпочла бы, чтобы здесь не курили. Ей необходимо было найти выход боли, к ее удивлению, весьма ощутимой. Если он не считает нужным быть откровенным с ней, она не обязана мириться с его дурными привычками.

— Достаточно других комнат в доме, где можно отравлять воздух.

Оглядев заставленную вещами гостиную, он поднялся.

— Эту комнату желаешь получить в качестве премиальных, радость моя?

— Спиши ее в счет налогов, — предложила она небрежно.

— Можно, — Он направился к двери, — если предприятие будет доходным. Как ты знаешь. Сент-Клер мне не принадлежит, и расходы я могу списывать в соответствии с соглашением. Но комнату можешь взять себе. — Он сделал широкий жест. — И я сюда не войду, пока ты не попросишь. Да, кстати, не возражаешь, если рабочие займутся камином и отремонтируют кладку под окном?

— Нет, не возражаю, — сухо сказала Сара. — Насколько я понимаю, мои обязанности сводятся к тому, чтобы быть хозяйкой этого дома, принимать твоих гостей и спать с тобой. По ночам, — добавила она торопливо, заметив хищный огонек в его глазах.

— Ив ответ на эти титанические усилия, — подхватил он, — я даю деньги, чтобы дом функционировал.

— В долг, — уточнила она, гордо вскинув голову. — И этот долг я собираюсь вернуть.

— Не стоит.

— Нет, стоит!

— Ну что ж, — его подбородок одеревенел, — попрошу Дейвида проследить…

Сара смотрела ему вслед, не понимая, почему победа не доставила ей удовольствия.

Бесконечная череда званых обедов потребовала расширения штата обслуги и стала как бы продолжением работы ресторана. У Сары появились дополнительные обязанности: ей надлежало демонстрировать все свое искусство собеседницы, а с некоторыми из деловых партнеров Кела это было непросто.

Стол, накрытый в тот вечер в длинной столовой, выглядел очень внушительно. Почетное место занимали канделябры в готическом стиле. Серебро и хрусталь отражали пламя стройных белых столбиков свечей. Двадцатый век был достойно представлен колпортовским обеденным сервизом. Для начала были поданы фруктовые пюре и суп из салата со специями.

Сара, сама того не желая, привлекала общее внимание. Контраст серебристых волос с голубым, как полуденное небо, вечерним платьем, расшитым бисером, был поистине неотразим. Любуясь ею, гости втайне сожалели о том, что общение с ней ограничивалось светской беседой: что подарить жене ко дню рождения да как лучше ответить на приглашение поохотиться.

Сара встретила взгляд Кела, но не нашла в нем ни симпатии, ни поддержки. Она занималась тем, за что ей платили, а от своего штата он требовал исполнительности. Да и сам он усердно занимал гостей. Ревниво наблюдала она, как Кел, пустив в ход все свое обаяние, беседует с хорошенькой брюнеткой в огненно-красном платье. Интересно, что бы он сказал, если бы Сара проявила такое же рвение?

Позднее, когда он соблаговолил пригласить Сару на танец, она заметила, что брюнетка в красном наблюдает за ними с большим интересом.

— Кто это? — спросила Сара напрямик. — Эта дама не сводит с тебя глаз.

— Бьянка Шенон. — Красотка была у него за спиной, но он сразу понял, о ком говорит Сара.

— Старая приятельница?

— Ее муж связан с одной из моих компаний. Он плохо себя чувствует после самолета, и Бьянка посоветовала ему отдохнуть.

— Он, разумеется, много старше ее, — предположила Сара.