Вика тоже не на шутку испугалась, вцепилась в мою ладонь, попыталась ее от себя оторвать. Но очень быстро опомнилась, прижалась лопатками к стене, выпячивая вперед не по возрасту крупную грудь, выставляя ее на показ, вызывающе покорно опустила руки вдоль тела. В глазах ее на миг блеснуло торжество. Она сменила тактику. Из обиженной девицы превратилась в беспомощную жертву. Так или иначе, но для нее я был рыбкой, попавшейся на приманку.

Меня же обуяла веселая злость, и я сказал:

– Какая же ты дура. Запомни раз и навсегда – ты мне не интересна.

На лице девчонки мелькнула растерянность.

– Ты тут мнишь себя леди Ровеной. – Голос мой стал совсем холодным. – Думаешь, что можешь крутить другими, как тебе вздумается? Так вот знай, никакая ты не леди, ты обычная маленькая лядь!

После этого отпустил, вытер ладонь о штаны, словно ненароком вляпался в дерьмо, развернулся и просто ушел, оставив стоять одну. Вика молча смотрела мне в спину. Казалось, что рубашка меж лопаток вот-вот задымится. А я подумал, что, к счастью, в этот раз губительной болезни по имени «Вика», сумел избежать.

Ребята меня уже успели заждаться. На этот раз они устроились у тумбы с афишами. Я кинул туда взгляд и поморщился – гонки в шаре продолжали свои блистательные гастроли.

– Мы думали, ты не придешь. – Сказал Димон, поднимаясь навстречу и протягивая руку.

– Почему? – ответил я вопросом на вопрос, но, по правде говоря, не так уж сильно и удивился.

– Да так… – он улизнул от ответа.

Пашка протянул свою грабку небрежно, не вставая с забора. И решил поддержать разговор:

– Ты чего опоздал?

Я поморщился.

– Вику встретил…

Пашка задержал свою руку в моей. Спросил, на это раз с искренним любопытством:

– И что она?

Что тут скажешь?

– Ничего. Дура она, ваша Вика. С ней разговаривать бесполезно. Ничего не хочет понимать.

– Это точно. – Хохотнул Димон. – Она, как сюда переехала, всех ребят против себя настроила.

Тут пришел мой черед удивляться:

– Переехала? А она разве не местная?

Пашка пружинисто поднялся, задрал вверх руки и потянулся, разминая спину.

– Нет. Из Москвы она.

А Димон добавил:

– Отца ее сюда перевели. Говорят, он там большой шишкой был. К нам его понизили.

И тут же закруглил разговор:

– Ну, хватит о Вике. Айда, купаться.

Он выудил из-за тумбы старенькие линялые ласты и маску без трубки, обернулся ко мне и спросил:

– Ты нырять-то умеешь?

Хм, сложный вопрос. Пробовал когда-то. Лет сорок назад. Я про себя рассмеялся над своими мыслями. Вслух сказал:

– Не особо.

Пашок понимающе кивнул и хлопнул меня ладонью меж лопаток.

– Не боись, научим.

Я и не боялся.

Домой вернулся уже после двух. В квартире было тихо. Ключ ожидаемо нашелся под ковриком. На плите ждал обед – жаренка с котлетой. В банке на столе – компот. Рядом записка: «Никуда не убегай. Вечером пойдем гулять. Папа возьмет «Зенит». Чуть ниже приписано отцовской рукой: «Отпуск скоро пройдет, а у нас ни одной совместной фотографии».

С этим я было согласен. В прошлый раз действительно ни одной общей фотографии не вышло. Пусть хоть в этот будет. На память.

Я взял вилку, перенес банку с компотом на мойку и принялся есть прямо со сковороды, стоя. Жадно, с удовольствием. Ныряние и утренний заплыв разожгли во мне зверский аппетит. Не спасла и вареная кукуруза, купленная по случаю на пляже.

Все оставленное матерью заглотилось в мгновение ока. Грязную посуду я загрузил в мойку и озадачился тем, что давно пора было сделать – принялся искать молоток и гвозди. Твердо решил заколотить дверь, чтобы ни в чью дурную голову не пришла замечательная мысль, узнать, что там внутри. Сейчас для этого был самый походящий момент.

Не знаю, как у кого, у нас дома все инструменты хранились в стенном шкафу в туалете. Мой дед такое добро держал на застекленной лоджии. Здесь оба варианта отпадали по причине полного отсутствия как санузла, так и балкона. Я почесал репу, и принялся методично обыскивать все шкафчики в кухне.

Мог бы и не стараться. Пусто! Пришлось перебираться в коридор. Здесь с потайными местами тоже было не густо. Разве что потолочная антресоль на перешейке перед кухней. Благо дверки у нее не запирались.