Шрифт:
– Да брось ты, ничего тебе не ясно, – пробубнила я.
– Даш, – спохватился Рыжий и тоже приотстал. Прищурившись, посмотрел на Садовникова. – Он тебя не обижает?
– Да как я могу, – шутливо возмутился Садовников. Потом хмыкнул: – Че, Андрюха попросил стеречь?
В палату к Андрею мы пробились чуть не с боем. Нас, такую толпу, пускать вообще не хотели. Уступили только потому, что он лежал один и в платной.
Когда мы ввалились все к нему, он аж опешил. Такое лицо у него сделалось ошалевшее, в следующую секунду – напряжённое, а затем, когда наши заголосили хором: «Андрюха! Как ты? Хватит валяться! Давай возвращайся скорее! Соскучились!», он как будто оттаял. Даже нет, он выглядел, как человек, у которого с плеч упала тяжкая ноша. А спустя минут пять он уже стал всем улыбаться, отвечать, даже отшучиваться, но при этом то и дело поглядывал на меня.
Я стояла за спинами одноклассников, и если кто-то сдвигался и заслонял меня, Андрей меня позу, вытягивал голову, но все равно находил меня глазами. А мне хотелось одного – поскорее остаться с ним наедине и прежде всего спросить, зачем он удумал какой-то перевод? Ведь всё только-только начало налаживаться…
Наши проторчали у него добрых полчаса, если не дольше, потом засобирались, пообещав забегать каждый день или хотя бы созваниваться. Мне неудобно было вот так открыто взять и просто остаться, когда все выходили из палаты. К тому же Черемисина явно собралась у него задержаться, с нетерпеливым ожиданием глядя на наших. Неловко получалось, поэтому я, одна из последних, повернулась к дверям.
Но тут вдруг Андрей сам меня позвал:
– Даш, не уходи.
Черемисина вспыхнула. Посмотрела выразительно на него, на меня, затем бросила ему: «Поправляйся» и выскочила в коридор. Мне ее даже жалко стало.
– Наконец-то, – выдохнул он, – а то у меня уже голова трещит.
– Ну не знаю. Выглядишь ты довольным.
– Ну… да… Да, конечно! Просто я не ожидал. Да чё там, честно-то говоря, я думал, всё по-другому будет. Но это… Не знаю, как сказать… Это вообще круто. Блин, я чуть не прослезился даже, – засмеялся он, пряча смятение. – Это ты группу поддержки созвала?
– Представь себе, нет, – улыбнулась я. – Это Катрин всех подбила пойти вместо последнего урока тебя поддержать.
– Фигасе, не ожидал от нее.
– Почему? Разве ты не видишь, что она к тебе неравнодушна.
Она пожал плечами.
– А Ярик там как?
– О, его чуть не разорвали. Твое сообщение пришло прямо на уроке. Там такое сразу началось! Правда, Ярику сейчас не позавидуешь. Мне его, если честно, жалко стало. Но я про другое хотела с тобой поговорить. Ты собрался уйти из школы?
Он перестал улыбаться, отвел глаза.
– Да. Отец уже побывал у Эльзы?
– Угу. Но зачем?
– Не знаю. В тот момент мне казалось, что… надо обрубить концы, да и всё, чтобы жить как-то дальше.
– А теперь?
– А что теперь? Нет, правда, я рад, что наши ну… пришли, поддержали. Но мне просто охота всё это уже… перешагнуть, понимаешь? Не думать больше об этом, как-то выбраться из этого…
Я выдавила улыбку, мол, конечно, всё понимаю. Мы и сами с мамой сбежали, вообще уехали в другой конец страны. Уговаривать его остаться из эгоизма, заставлять терпеть то, чего терпеть у него нет больше сил – кто я такая? Но так грустно от всего этого сделалось, что хоть плачь. Я вздохнула и подняла на него глаза. Он тоже смотрел на меня и так пронзительно, что у меня дрогнуло в груди. Сердце заколотилось, но я не могла прервать взгляд, словно меня затянуло… А затем Андрей взял меня за руку, легонько сжал, погладил. Улыбнулся.
– Мы же можем встречаться с тобой, даже если будем учиться в разных школах.
Я заволновалась. Встречаться? Он предложил мне встречаться с ним? Или это он имел в виду просто иногда видеться?
– Да, конечно, – на всякий случай согласилась я, улыбнувшись в ответ, чувствуя при этом, как стремительно краснеют щеки и даже уши.
От Андрея я ушла уже затемно. Мама два раза позвонила, чтобы узнать, где я, когда буду. Я обещала, что скоро, но плелась домой еле-еле. Мне предстоял тяжелый разговор с мамой. Как ей признаться в том, что я, дура такая, выболтала ее самый страшный секрет? Как ей сказать о том, что сын ее начальницы нашел это поганое видео в сети? И нет никаких гарантий, что рано или поздно оно всплывет. Да, сейчас Ярику, наверное, будет не до этого. Но мало ли что будет потом…
Дома мама засыпала меня обычными вопросами, потом усадила ужинать. А я всё тянула с разговором, ждала удобного момента и никак не могла решиться…
– Мам… – позвала ее наконец.
И тут в дверь позвонили.
– Кто это может быть? – встревожилась мама. – Так поздно!
– Я открою, – опередив ее, я выскочила в прихожую. Открыла дверь и застыла на пороге, разглядев в подъездном сумраке Ярика…
44.
– Ты? – вырвалось у меня непроизвольно.
Я не ожидала увидеть Ярика. Не ожидала, что он придёт сюда, после всего. Даже не знаю, испугалась я больше или поразилась.
– Привет, – поздоровался Ярик. – Можем поговорить? Я ненадолго.
– Привет, – настороженно ответила я, пытаясь разгадать его намерения. Но тень скрывала черты и выражение его лица. А голос… а вот голос звучал глухо, бесцветно. Ни злости в нем не чувствовалось, ни сожаления, да вообще ничего.
– Даша, кто там? – спросила мама из комнаты.
– Это ко мне. Я быстро.