— Иногда желание сберечь самое дорогое может заглушить другие чувства. Но, на мой взгляд, это прекрасно, когда есть что беречь и кому. — Я начинала закипать. Да как она смеет так говорить о моем сыне?

— Разумеется, так бывает, когда постоянно попадаешь в сложные ситуации. Я предпочитаю избегать и не создавать проблем. — Камила выразительно вздохнула.

— Но когда ты жрица, твое призвание спасать жизни, этому очень сложно противостоять. А когда ты спасаешь чужие жизни, всегда есть риск потерять свою.

— Ну, если ты рискуешь только своей, это понятно, но когда ты подвергаешь этому окружающих — это уже другое.

— Окружающие могут в любой момент отказаться от общения с тобой и уйти. Никто никого насильно не держит.

— Вот как? Не знала, что когда ты стоишь на площади рядом с палачом, в руках которого топор, у тебя есть возможность уйти.

При этих ее словах у меня в глазах потемнело. Мне нечего было возразить. Чувство вины за гибель мужа никуда не делось, оно всегда было со мной и вот теперь оно вновь навалили с огромной силой. Но тут в гробовой тишине раздался глубокий голос Ната.

— Знаете, лана Вельдемер, в жизни каждого мужчины — если только это настоящий мужчина — всегда есть что-то, за что он готов отдать жизнь. И, как правило, это любовь. Она у всех разная. У кого-то к женщине, у кого-то к родине, идеалам, даже к богатству. Да мало ли найдется причин. И близких людей мы стараемся выбирать с такими же ценностями. У меня вот тоже пару дней назад была своя площадь. И, как ни странно, был выбор уйти с нее. Вскоре мне снова придется рисковать жизнью, и я не буду раздумывать. У каждого своя площадь в этой жизни и уйти с нее или остаться — выбор есть всегда. А в вашей жизни есть мужчина, готовый выйти за вас на площадь, герцогиня?

— Я думаю, что это вас не касается, лан Бабидок, — ответила та весьма резко.

В столовой за все время нашей беседы никто не проронил ни звука. Стояла оглушительная тишина. А я, повернувшись к Нату, с благодарностью и восторгом смотрела на него. И, наверное, что-то было в моем взгляде, потому что Нат, посмотрев на меня, вдруг сказал:

— Не смотри на меня с таким обожанием, Ана. Кто-то давно должен был тебе объяснить, что твоего мужа казнили не по твоей вине. Он был мужчиной. Более того — он был воином. Он погиб в результате собственных ошибок и чужих подлостей. Возможно, ты могла повлиять на его действия, но уверяю тебя, окончательное решение мужчина принимает сам. Иначе он не мужчина. Ты не виновата в его смерти. Это он довел ситуацию до того, что его жена и сын чуть не погибли. — Он протянул руку и положил ее на мой стиснутый кулак.

— Лана Ана, вы не знали, что мужчины умеют принимать решения? Давайте я тоже вам это скажу, и вы тоже будете меня обожать? Я, знаете, очень люблю, когда меня обожают. — Вдруг подал голос Кафан Вальпинт, и к моему облегчению, все оживились.

— Да ты, старый гном, очень любишь свою сокровищницу, до хорошеньких ли тут девушек? — Подхватил весело Нат.

— Старый, здесь я полагаю, означает древность рода, а не мой возраст? Потому что я еще ого-го! — Не сдавался гном.

— Ну, старый — слово со многими значениями. Рад, что ты выбрал правильное. — И Нат снова обаятельно улыбнулся.

— Ты, Нат, тоже уже не мальчик. Поберег бы себя. А то у меня рука то тяжелая. Как тресну ей об стол, все кружки прольются. — Улыбнулся в ответ гном.

— Эй, Кафан, полегче. Ты же мой заместитель по финансам. Как ты можешь так беспечно проливать бесценный эль? — Раздался зычный голос Яна.

Дальше ужин проходил под веселый смех и непринуждённую беседу. Сложные проблемы больше не поднимались, тяжелые вопросы не задавались и скользких тем никто не затрагивал. После окончания ужина, императоры встали, и Ив, обведя всех взглядом, произнес:

— Благодарю за прекрасный вечер, все свободны. — И, повинуясь его властному голосу, придворные потянулись на вход.

Я стояла, вцепившись в локоть Ната, и была твердо уверена, что больше без него с места не сдвинусь. Ян уже открывал дверь в императорскую гостиную, но остановился и удивленно посмотрел в сторону Ива. Тут я обнаружила, что герцогиня Камила не ушла вместе со всеми, а осталась стоять рядом с Ивом.

— Ками, дорогая, давай я попрошу проводить тебя в покои? — Ив удивленно смотрел на нее.

— Нет. Я бы хотела, сегодня вечером присоединиться к вам в гостиной. Надеюсь, ты ничего не имеешь против этого? — Голос герцогини просто журчал, как нежнейшая мелодия ручейка.

— Но Ками, наши беседы не будут тебе интересны. Ты же всегда отправляешься к себе после ужина.

— Я не так часто на этом настаиваю, Ив. И мне казалось, что ты можешь мне уступить в такой мелочи.

— Разумеется, Ками. Если ты настаиваешь, то можешь присоединиться.

В гостиную мы с Натом входили последние, и я бы туда не пошла, но Нат меня настойчиво потянул. Не успели мы войти, он усадил меня на диванчик в углу, и принеся нам по бокалу вина, невозмутимо уселся рядом. Вечером планировалось обсудить еще кое какие вопросы, связные с походом к храму, но в присутствии герцогини это исключалось. Поэтому первыми встали Барек Злой и Кафан Вальпинт. Они склонились в поклоне, и попросили разрешения отправиться к себе. Ян хлопнул обоих по плечу и велел хорошенько выспаться. Ив сидел в центре комнаты на диване, рядом с герцогиней и мне из нашего угла было видно только его затылок. А потом встали Марк и Сара. Марк сказал, что уже поздно и им пора. Вместе с ними поднялся и Тилан лан Менер. Увидев, что Тил тоже встал, Нат потянул меня за руку и, поднявшись, произнес.