Шрифт:
– Замолчи, болтушка! Давай-ка ешь и, кстати, Федора своего покорми…
День подошел к концу. Последний день ноября. Серого, тусклого, угрюмого…
Глава 2
Проснувшись, Глафира взяла телефон и посмотрела на число. Так уж повелось с детства, что просыпаясь, она всегда обязательно спрашивала у мамы: «Мам, какое сегодня число?»
Зачем спрашивала? Для чего ей непременно надо быть уточнить нынешнюю дату – никто не понимал, но все в доме привыкли к этой странности любимой Глашеньки и с готовностью отвечали на первый утренний вопрос. Став старше, Глаша уже не уточняла у мамы или бабушки число текущего дня, а сама смотрела то в календаре, то на телефоне.
Улыбнувшись детским воспоминаниям, она прочитала: сегодня первое декабря!
Вот и декабрь. Холодный, морозный и изменчивый. То снежный, то ветреный. Беспокойный, мятежный и хлопотливый зимний первенец. В старину его называли поэтично: студень, ветрозвон, заморозь и лютовей. А еще – ледостав, прибериха и узорник.
Декабрь землю студит, воды замораживает, год заканчивает и зиму начинает. Это месяц первых белых троп и Рождественского поста. Декабрьские ночи длинны, морозны и уютны. Леса тихи и безмолвны. Реки спокойны и сонливы.
Декабрь – переменчивый и суетной. Новогодний, праздничный, хлебосольный. Долгожданный, любимый и волшебный… Конец года, пора чудес, магический праздник детства…
Глафира, обожавшая декабрь, мечтательно улыбнулась, но тут же спохватилась. Лежать и мечтать было некогда, поэтому, схватив халат, она кинулась в ванную.
Телефон зазвонил как раз в тот момент, когда Глаша, встав под душ, с удовольствием представляла, как все ее лишние жиры и ненавистный плохой холестерин смываются струей теплой воды, плавятся под действием пара и удаляются навсегда из тела. Организм очищается, делаясь кристально чистым и удивительно стройным.
Эта каждодневная медитация на похудение, навязанная лучшей подругой Женькой, в миру Евгенией Борисовной Кравченко, результатов пока не давала. Но Глафира, привыкшая подчиняться более энергичной и напористой подруге, послушно повторяла одни и те же слова, поначалу вообще вызывающие у нее гомерический хохот.
Женька, прекрасно знающая медлительную, спокойную и неторопливую Глашу, спуску ей не давала, каждый день звонила с утра пораньше.
– Душ уже принимала? – строго интересовалась подруга. – Слова повторяла?
– Повторяла, – обреченно кивала Глаша.
Женька с первого раза не верила. Повысив голос на полтона, она въедливо уточняла:
– Повторяла?
– Да повторяла, – сердито вздыхала Глаша. – Пустое это дело, Женька, бестолковое.
– Ты, главное, меньше вздыхай, – не отставала Женька. – Знай себе делай. Я тебе еще аффирмации скину, слушай на сон грядущий. Очень помогает.
– Какие еще аффирмации? Зачем?
– Аффирмация – это позитивное утверждение. Краткая фраза самовнушения, которая создает правильный психологический настрой.
– Мне этого не нужно. У меня и так настрой хоть куда, – Глаша слабо пыталась протестовать. – Ты занимаешь мое личное пространство своими выдумками!
– Что? – Женька на секунду замолкала, очевидно, переваривая жалкие потуги Глашиной борьбы за свободу выбора, но потом озабоченно хмыкала. – Не спорь! Аффирмации – то, что тебе нужно. Я лучше знаю.
Глаша послушно кивала, не спорила, но присланные аффирмации не включала, не слушала и не собиралась в них вникать. Ей вполне хватало и утренних медитаций под горячем душем.
Сегодня полностью насладиться утренними упражнениями по очищению организма не удалось, потому что в самый интересный момент запел телефон. Он трезвонил и трезвонил, замолкая на мгновение и оживая тут же, требуя срочного внимания.
Глаша, недовольно переступив с ноги на ногу, дернула рукой, стряхивая поток воды и, вытащив руку наружу, взяла трубку:
– Да?
В трубке сначала что-то потрескивало, а потом донеслось с трудом разбираемое:
– Глашенька! Это Серафима Васильевна.
– Слушаю, – удивленно округлила глаза Глаша.
Серафима Васильевна, заведующая библиотекой, где уже лет десять работала Глафира, просто так никогда не звонила. Она ценила свое время, была строга и бескомпромиссна, и если уж позволила себе так рано побеспокоить сотрудницу, значит, что-то действительно случилось.
В трубке трещало и попискивало, но Глаша расслышала просьбу выйти на работу во вторую смену.
– Серафима Васильевна, я же сегодня выходная, – забыв о субординации, возмутилась Глаша.