Шрифт:
– Все, все, все, – выпалила она. – Все новости вечером. Люблю. Целую.
Она дала отбой, уже предчувствуя вечернюю головомойку.
Глава 3
Глафира Сергеевна Машкова в этом году отпраздновала свой тридцать пятый день рождения. В юбилейный день, проснувшись чуть свет, она озабоченно села в кровати, подложив подушку под спину, и задумалась.
«Тридцать пять! Катастрофа! Столько лет прожила, а ничего доброго не нажила. Не зря мама всегда говорит, что я – настоящая черепаха: медленно хожу, медленно думаю, медленно ем… – Глаша вздохнула. – Вот, наверное, и счастье мое черепашье такое же медлительное, не торопится. Где-то тянется, останавливается, зевает и отдыхает».
Глаша родилась в неполной семье. Ее мама, педагог по образованию, влюбилась на последнем курсе института в мужчину, поначалу даже не зная, кто он и чем занимается. Просто увидела в фойе театра красавца в форме военного летчика, который, по воле случая, оказался в соседнем кресле в седьмом ряду партера. Они разговорились в антракте, познакомились, посмеялись, а после спектакля он пошел ее провожать.
Сергей, военный летчик, служил в полку, базирующемся очень далеко от Москвы, и здесь оказался в командировке. Голову он девушке не кружил, ничего сверхъестественного не обещал, никаких сказок не рассказывал. Был честен, улыбчив и очень деликатен.
Вера Павловна, тогда просто Верочка, влюбившись без памяти, глаз не могла оторвать от летчика, а он, умудренный и возрастом, и должностью, поначалу лишь снисходительно глядел на забавную девчушку, которая звонко хохочет и интересно рассказывает.
Однако к концу двухнедельной командировки Сергей внезапно обнаружил, что это рыжеволосое чудо, которое смотрит на него с нескрываемой любовью, вдруг стало ему очень дорого. Открытие застигло его врасплох и не обрадовало. Он видел, что девушка очень молода, еще не закончила институт, живет в Москве и вряд ли захочет променять столичные блага на неудобства гарнизонной жизни.
До отъезда оставался всего один вечер. И этот вечер стал роковым… Невероятно, но именно в последний вечер, по статистике, принимаются окончательные решения, делаются поспешные выводы, заключаются финальные договоры.
Родители Верочки, жившие тогда в трехкомнатной квартире, где теперь обитали Глаша с мамой, уехали на юбилей к другу в тогдашний Ленинград, и их дочь, нисколько не раздумывая, пригласила Сергея в гости.
Слово за слово, они засиделись далеко за полночь. Ели, пили чай с тортом, танцевали под любимый «BeeGees», целовались, сначала робко, потом страстно… Верочка и сама не заметила, как они с Сергеем оказались в кровати. Опомнилась только, когда зазвонил будильник, поставленный ею на пять утра. В восемь на Курский вокзал прибывала бабушка, мамина мама. Родители, уезжая в другой город, строго-настрого наказали дочери встретить бабушку на вокзале.
Испуганно поглядев на спящего мужчину, Верочка схватилась за голову. Не то что она сожалела о случившемся, вовсе не это ее волновало. Пугало лишь то, что сегодня летчик должен отбыть в гарнизон, и она представить не могла, как теперь останется в огромном городе без него, без их каждодневных встреч, без его сияющих глаз и теплых рук.
Натянув одеяло до глаз, Верочка прислонилась к плечу мужчины и горько заплакала. Сергей, проснувшись, долго не мог понять, отчего так горько плачет девушка, а потом улыбнулся.
– Верочка, я тебя не бросаю. Не смей так думать. То, что произошло между нами, не интрижка, не однодневная связь. Ты мне очень дорога. Но, согласись, ты не можешь сейчас ехать со мной. А твоя учеба? А твои родители? Ты на пятом курсе, сейчас сентябрь. Осталось совсем ничего. Ты доучишься этот год, и мы поженимся. Слышишь?
– Слышу, – глотала слезы девушка, громко сморкаясь и вытирая слезы кулачком.
Сергей был старше Веры на десять лет. В тот год ему едва исполнилось тридцать два года. И хоть для мужчины, как говорят, внешность не главное, выглядел Сергей умопомрачительно. Высокий, широкоплечий, с темными, цвета кофе, волосами. Все в нем казалось достаточным: и глаза, темно-серые, опушенные густыми темными ресницами, и брови вразлет, и волевой подбородок.
Верочка все смотрела и смотрела на него, словно хотела запечатлеть этот образ навсегда в своем сердце.
Прощались они наспех. Он торопился в гостиницу, она на вокзал. Обнимая Сергея, Вера вдруг увидела за правым ухом странное родимое пятно. Оно в точности повторяло очертания молодого, только что народившегося месяца. Эдакий серп без молота.
– Что это? – Верочка тронула его пальцем.
– Родимое пятно. У нас в роду у всех кровных родственников по отцовской линии такое есть. Мама шутит, что мы все меченые. Но за ухом его никто почти и не видит. Только самые близкие знают.
Сергей уехал в свой гарнизон. Верочка поначалу места себе не находила, но потом чуть успокоилась, стала ему письма писать. Он не прятался, на письма отвечал, звал в гости. И она после зимней сессии отправилась к нему в часть.
Счастью ее не было предела. Жила она, правда, в гарнизонной гостинице, но Сергей каждую свободную минуту проводил с ней. И Вера, сгорая от любви, дарила ему всю себя, не думая о последствиях.
Правда, однажды, уже почти перед отъездом, ей пришлось выслушать отповедь пожилой горничной.