Вижу, как моих генералов отпускает напряжение. Оптимизмом Копец заражает всех. Это победа и вовсе не пиррова, хотя нам и такая бы сгодилась. Считать надо по лётчикам. Мы потеряли восемнадцать пилотов, по большей части неопытных. Немцы лишились почти трёх сотен асов. Это не нокаут, на той стороне было полторы тысячи самолётов с пилотами. Не нокаут, но удар сильнейший.

— Хорошо, Иван Иваныч, с тобой потом всё обсудим. Пётр Михайлович, — обращаюсь к Васильеву, своему инженерному генералу, — у нас остались эшелоны, которые должны были уйти немцам. Там есть пара эшелонов с железной рудой, а мы ж/д ветку у Гродно не закончили. Используй эту руду, как щебень.

— Дмитрий Григорич, а нам по шапке не дадут. Наверное, это стратегический груз?

— Ни черта не стратегический, — отмахиваюсь, — это низкосортная руда, наши металлурги не умеют с ней обращаться. Никому она не нужна, кроме немцев. Освободившийся подвижной состав оставь пока у себя, под свои нужды.

— Владимир Ефимович, с остальными «немецкими» эшелонами поступим так. Лес и зерно оставляем себе, остальное отправляем обратно. Лес на наши нужды, половину зерна — колхозам. На хранение! — строго поднимаю палец, — остальное оставим себе. У нас же тоже лошадки есть.

— Иван Прокопьич, — надо закончить с шефом по вооружениям. Отвожу ему главную базу здесь в Барановичах. Мастерскую по ремонту автобронетанковой техники он сам расширит. Гомельский завод ему в помощь.

— И самое главное, чуть не забыл, — тычу пальцем в Михайлина, тыловика Виноградова и Климовских, — организовать сбор немецких самолётов, вплоть до обломков. Радиостанции, даже разбитые — на радиозавод, пусть ремонтируют и приспосабливают к нашим самолётам, вооружения — Михайлину в его центр, всё остальное — на авиазавод, для них это ценнейшее сырьё. Иван Прокопич, попадутся целые движки — снимай, пригодятся.

Немного посоветовался сам с собой и решил.

— Поступим прямо и без затей. Озадачим все части транспортировкой обломков самолётов к дорогам поближе. А вы потом соберёте.

Хозяйственные и организационные дела, — надо было ещё распределять мобилизованных, — после дальнейшего получасового обсуждения завершаю приказом начальнику штаба:

— Владимир Ефимович, распредели мобсклады по соединениям. Ты знаешь, как.

— А если начальники складов не подчинятся?

— Тогда под арест, пока не поумнеют, — они действительно на формальном основании могут не подчиниться. Пока не все поняли, что война началась.

С пограничниками вопрос решается сам собой. Они и без меня под НКВД уходят. Будут диверсантов и шпионов ловить и за порядком следить.

В конце выгоняю всех, оставляю только штабиста Климовских, Копца и начальника связи Семёнова. С этой чёртовой немецкой глушилкой надо разобраться. Получив ЦУ, Семёнов уходит. С главкомом ВВС ещё один важнейший вопрос надо обсудить. Этот день мы как-нибудь продержимся, если вермахт где-то сумеет пройти дальше сорока километров, — не сомневаюсь, что где-то они прорвутся, — то мне будет из кого штрафбат формировать. А вот что делать дальше?

— Ну, что, Иван Иванович? Первый удар мы парировали, давай думать, как ответить… — говорю, дождавшись, когда он по моему телефону отдаст приказы своим летунам.

22 июня, воскресенье, время 04:45.

р. Буг, 15 км северо-западнее Бреста

На восточном берегу недолгая стрельба вспыхивает только один раз метров за триста от переправы. Перебравшийся на большевисткую сторону батальон занял позиции и проверил прилегающий лес с обеих сторон.

Можно отправлять танки, майор панцерваффе отдаёт короткую команду, подкрепляя резким жестом, «Форвертс!». Первая пара танков Pz.Kpfw.III, снабжённых трубками-шнорхелями, рыкнули моторами на старте и полезли в воду.

— Аларм!!! — истошный вопль заставляет все экипажи скопившихся на берегу бронемашин и танков спрятаться внутри и закрыть люки. Пехотинцы, включая бравого майора, прячутся за танками.

Но миномётный удар обрушивается не на них, а на переправившийся батальон. Несколько мин падают в воду. Рассекающие поверхность трубки вздрагивают, перекашиваются и останавливаются. Слишком близкие разрывы не могут повредить танкам, ползущим по дну. Но мощный гидравлический удар нарушает герметизацию. Через четверть часа экипажи затопленных танков один за другим появляются на поверхности. Кто-то не умеет плавать и просто держится за шнорхель. Их снимают на лодки.

Разрывы мин стихают, расторопность обученного личного состава принимает характер лихорадочной. Забот прибавляется. Передовой батальон частично уходит влево, стрельба велась оттуда, ему на помощь спешит второй. Инженерные подразделения не торопяться наводить понтоны, переправа пока под угрозой обстрела.

Генерал-полковник Хайнц Гудериан, командующий 2-ой танковой группой, наблюдает за переправой в бинокль. Не очень гладко начинается форсирование. Через пару минут над Бугом появляется четвёрка Bf 109, сейчас они быстро разгонят немногочисленные подразделения русских. Если нужно, юнкерсы помогут. Оборона красных в этом месте разрежённая, остановить ударный кулак вермахта они никак не смогут.