Женю мы подобрали совсем недалеко, в соседнем коттеджном поселке. Она села в машину, разместила в ногах огромную сумку, назвала адрес лечебницы и только после этого взглянула на меня.

– О, господи! Что у тебя с лицом?

Я только сейчас вспомнил, что так и не промыл свои царапины. Представляю, какое зрелище досталось бедной девушке! То есть она была раза в полтора меня старше, но такое хрупкое создание в шапочке с помпоном все равно хотелось назвать девушкой.

– Только не говори, что тоже боишься крови, – проворчал я.

– Нет, конечно. Я боюсь, что тебя остановит первый же гаишник и на всякий случай арестует нас всех вместе с котом для выяснения, не расчленили ли мы кого-нибудь с особой жестокостью.

– Ага. Расчленили. Меня. Больше никого. У меня там на заднем сиденье лежит доказательство моей невиновности. Пусть возьмут у него отпечатки когтей и сличат с моими царапинами.

Женя обернулась.

– Так это он тебя так? Что ты ему сделал?

– Я бы тоже хотел это знать!

Кот провыл в ответ что-то матерное.

"Говорят, под Новый год что ни пожелается, все всегда произойдет, все всегда сбывается!" – сообщило нам радио противным детским голоском. Я с трудом сдержал неуместный смех. Коты на голову мне не желались ни под Новый год, ни когда-либо еще.

– Так, давай по порядку. Я сейчас заполню документы, пока едем, чтобы в клинике на это не отвлекаться. Заодно расскажешь, что произошло. Фамилия?

– Моя?

– Нет, блин, кота!

– Кота – Хренова, – с готовностью ответил я. – Гадя Петрович его зовут.

– Я тебя сейчас из машины высажу, если будешь тут чушь нести! – разозлилась Женя. Вот так всегда – ни одно доброе дело не останется безнаказанным. Пожалеешь котика, и вот тебя уже из собственной машины выставляют. Была у зайца изба лубяная, а у лисы ледяная. Интересно, а у медведя какая была? Со съехавшей крышей?

– Медведев я. Дмитрий Медведев.

– Издеваешься?!

– Нет! Могу паспорт показать! Он там где-то… под Петровичем. Я не виноват, что вы выбрали президента с такой распространенной фамилией! Были чудесные варианты – Зюганов, Жириновский…

– Заткнись! Мне плевать, хоть папа римский! Номер телефона скажи. И я тебя убью, если спросишь, чей.

– В очередь вставай! – огрызнулся я. – Сегодня только ленивый не попытался меня убить.

Женя мне все больше нравилась. Я и не думал, что в этом мире остались люди, способные судить нелицеприятно. Обычно клиентам все в попу дуют, а то не дай бог к конкурентам подадутся. Я даже не заметил, в какой момент мы перешли на "ты". К концу пути мы научились худо-бедно понимать друг друга, хотя не обошлось и без курьезов. Я как раз проезжал сложный перекресток с отключенными светофорами, когда поступил очередной вопрос:

– Вес какой?

– Не знаю, килограммов семьдесят, наверное. – Получив в ответ очередную гневную отповедь, исправился. – У кота целая тонна, не меньше!

В общем, с грехом пополам общими усилиями мы собрали досье и анамнез. Поэтому в клинике потащили кота сразу в смотровую, а потом на рентген. Петрович орал, как потерпевший, и кусался, причем доставалось, преимущественно, мне. Васю он жалел, а Женю, сволочь, стеснялся.

– Елка дома есть? – вдруг спросила Женя, пристально рассматривая просвеченные насквозь внутренности животного.

– Нет, – ответил Вася, пока я тупил, соображая, относится ли к елкам наряженная швабра.

– Быть не может! – не поверила Женя.

– Есть швабра, – влез я.

– Умоляю, не надо мне перечислять все, что есть у вас дома.

У нас?! Да я в той клетушке вообще не помещусь!

– Я имею в виду, швабра наряжена елкой… Ну такая… С игрушками… При большом воображении ее можно считать елкой.

– Ага. Мишура, дождик на ней?

– Кажется, что-то такое есть.

– Дождик, – подтвердил Вася.

– Ну тогда у меня для вас плохие новости. Видите вот этот участок? – Женя ткнула в снимок, участок которого ни о чем не говорил ни мне, ни, тем более, Васе. – Думаю, он сожрал елочный дождик.

– И… что? – недоуменно спросили мы хором с хозяином.

– И… полостная операция. И никаких гарантий, что удастся спасти. Хорошо, если просто закупорка кишечника, а если перфорация, то…

Конец ознакомительного фрагмента.