Я подобрал шлем. Глазные линзы разбиты, решетка вмята внутрь.

Выражение примарха непонятно. Но он все еще не убил меня. Уже что — то.

Я повертел шлем в руках.

— Вот — двойной гребень ремиссума, напоминает клинковидные рога. Когда воин на арене понимал, что теряет разум, когда он проливал слишком много крови и больше не находил радости ни в чем другом, тогда он надевал его, как предупреждение врагам. Схватка будет сангвис экстремис. До смерти. Мои братья и я поняли, что было бы храбро и благородно объявить себя лишенным надежды, сир. Лишенным искупления.

— И когда Псы Войны стали Пожирателями Миров, многие из наших ветеранских рот украсили таким образом свои шлемы. Мы хотели, что вы знали — мы скорбим вместе с вами, и что каждая битва, в которой мы бьемся подле вас, будет до смерти.

— Не для тебя! — рычит он. — Этот знак не для тебя!

— Значит, вы помните достаточно, чтобы знать — это не привело ни к чему хорошему, сир? Мы пытались узнать ваше прошлое, и вы убивали нас за это. Мы пытались праздновать разрушение цепей, и вы убивали нас за это. Мы пытались научить вас, как Империум ведет войны, а вместо этого вы вбили Гвозди Мясника в наши черепа, чтобы мы, в конце концов, перебили друг друга, и избавили вас от хлопот.

Ангрон без предупреждения издает рев нечеловеческой ненависти и ярости, настолько громкий, что задрожали пластины моего доспеха. Огромный клинок опускается пылающей дугой, в один миг уничтожив его трон из черепов, который мы сделали по его приказу.

Дождем сыпятся щербатые зубы и фрагменты костей.

Я держу глазами закрытыми секунду или две — насколько мне хватает смелости. Меньше чем в метре от меня тяжело дышит демон. Когда он говорит, я вижу, как блестят в его пасти острые железные клыки.

— Если хочешь проявить себя передо мной, Кхарн из Легиона, тогда ты должен пойти этим путем до самого его конца. Мы все рождены проливать кровь, но благосклонность бога не дается легко или быстро. Ты должен заплатить за нее кровью и черепами. Кровью, чтобы залить звезды, и бесчисленными черепами. Крестоносец скажет тебе то же самое.

— Вы говорите о лорде Аврелиане?

Кажется, Ангрон не узнал имя.

Я медленно выдыхаю.

— Как мы и опасались, сир, Несущие Слово покинули нас. Наш флот теперь один, посреди Сегментум Ультима.

— Тогда почему ты держишь меня здесь? Почему держишь в темноте?

— Это ваш флагман, сир. Ваше место среди нас. Мы вместе проливаем кровь, чтобы вы могли остаться. Он вздрагивает, зажмуривается и испускает мерзкий звук, который почти похож на хныканье.

— Нет. Нет. Легион — не мой, больше нет. Кровавый Бог зовет меня. Зовет к себе… чтобы… чтобы…

— Сир, уверяю вас, вы свободны…

— Нет! — орет он. — Сама реальность сопротивляется этим несовершенным конечностям! Моя сила иссякает! Я должен быть намного больше, но ты… ты не позволишь…

Примарх начинает царапать собственное лицо.

— Это не свобода! Это рабство!

Я падаю на колени. Вид его страданий терзает мою душу, как и понимание, что мы держим его здесь по собственным эгоистичным причинам. Это гораздо больше, чем бойня ради бойни. Ради собственных грехов мы приковали Ангрона к материальному миру, к чему нас побудил Лоргар.

Мы просто не хотим снова потерять нашего отца.

Я не хочу потерять его.

Но, если потеря себя — это цена бессмертия, то я не хочу следовать по его стопам. Я не хочу потерять его, но я не потеряю себя.

Демон-принц поднимается в полный рост, раскрывает свои кожаные крылья так широко, что они почти касаются столбов по обеим сторонам зала. Палуба под его раздвоенными копытами начинает содрогаться от бушующих вокруг нас потусторонних энергий. Он снова ревет, от чего с арок сыпется пыль.

— Я получу кровь! Кровь! Кровь для Кровавого Бога! Кровь для моего повелителя Кхорна!

Руны на его клинке пульсируют в такт с его черным сердцем, освещая самые острые углы его выкованной в преисподней брони. Я жду, когда его удар снесет мою голову с недостойных плеч.

Прошло больше часа, прежде чем Кхарн вернулся на мостик. Он небрежно нес боевой шлем с растрепанным гребнем центуриона.

Лотара провела пальцами по внутренней стороне воротника униформы. Кожа на шее саднила.