Вроде бы однажды Зэбор даже лежал на листьях, прижавшись щекой вот так, как сейчас на ковре.

Звуки доходили словно сквозь пелену, и смысл сказанного Зэбор не понимал. Потихоньку приходя в себя, он заметил, что не с пониманием речи беда, а с тем, что говорили на незнакомом диалекте Архипелага.

Сказочница сидела на кровати, обхватив голову руками, бородатый толмач стоял над ней и о чем-то оживленно бранился со скальным воином, которого Зэбор увидел в шаге от себя. Второго толмача, женщины, нигде не было видно.

Отреагировав на то, что скованный каменной плитой пленник задвигался, бальт потянулся забрать оружие, и Зэбор попытался закричать. Рот оказался заткнут, так что он издал лишь протестующее мычание, но Сказочница подняла голову на звук.

Два взгляда, янтарный и радужный, скрестились и застыли. Несколько долгих мгновений он смотрел, а потом услышал сказанное на общем языке:

Уберите кляп, послушаем, что он скажет.

Мужчины обернулись на голос, а Сказочница пожала плечами и сказала:

Расскажу какую-нибудь маленькую коротенькую сказочку, переживем.

Bauderolutoare.
– сказал бальт на незнакомом диалекте Архипелага, и убрал кляп.

Пустите. — Сказал Зэбор.

Вот еще. Ни за какие алмазы, — сказал бальт.

На что ты вообще рассчитывал? Вломился в личные покои, радуйся, что здесь лишь мы, а не стража. — сказал бородатый.

— Я не таился, вы же видели.

Я смотрю на тебя, но не понимаю. — сказала Аштанар. Зэбор промолчал, и она продолжила: — Ты влез как вор через окно, напугал меня, хотя мог воспользоваться дверью. Ты не похож на грабителя, что же произошло с тобой? — Она хотела продолжить, но замолчала под взглядом толмача.

Что-то невероятное. — более подходящего ответа Зэбор и представить не мог.

В этот раз радужный взгляд наткнулся на янтарный под негодующий ропот сопровождавших сказочницу мужчин.

Да что вы с ним разговариваете, госпожа Камайн. Добрые люди к незнакомым девам входят через дверь и просят дозволения. А так, ясно, что злодей какой-то. Может грабитель, или кто похуже. Госпожа, давайте мы его допросим да сдадим течению, или хотя бы этой вашей земной страже. Чельдо, что думаешь, найдем управу на парня? — Несколько вычурно рассуждал бородатый.

Скальный тоже говорил, но на языке Бальтрата. Его Зэбор немного знал, тем более, что охранник произнес довольно известную пословицу, примерно переводимую на общий как "сказанного не воротишь".

Сказочница что-то сказала на диалекте Архипелага, после чего перешла на общий язык:

Что тебе нужно?

Говорить. — враз охрипшим голосом ответил Зэбор.

Так говори.

Только ты.

Как с вами говорит этот лесовик, госпожа! Зачем вам вообще слушать такое? — разбушевался бородатый.

Кажется, этот человек имеет в виду, что хочет поговорить наедине. — отозвался бальт.

Совершенно исключено! Какая наглость!

Почему ты хочешь говорить только со мной? — вкрадчиво, тщательно выговаривая каждую букву, спросила Аштанар.

Письмо. — ответил Зэбор, и ее брови поднялись в удивлении.

Что за глупости? Я не понимаю. Я тебе что-то писала?

Нет.

Ответ вызвал новый взрыв возмущения. Бородатый говорил, а бальт выразительно молчал. Сказочница подождала тишины и продолжила:

А про что письмо?

Спасти Лес.

Радужные глаза чуть расширились.

Для любого, кто побывал хоть раз на дне Мертвых деревьев, оставался лишь один Лес, с большой буквы л, который надлежало спасти. Лес стометровых деревьев, сухих до скелетов прожилок в листьях, с облетевшей корой. Недвижимый даже под дуновением ветра лес безвинно почивших величайших магов. Как уроженка Архипелага, Аштанар наверняка знала, что действительно сильные маги испытывали столь сильное родство со стихией, что рано или поздно желали раствориться в ней без остатка.

У культур многих стихий было свое священное место, куда маг мог прийти, чтобы окончить жизненный путь своего тела — Блуждающий родник у Архипелага, Вулканы огненной долины у презренных Феллов, Дом ветров горы предков у дневных воздушных магов, и когда-то была Роща Старейшин.

В далекие времена Кессеи допустили разрушение столпа огня союзом Бальтрата и Фелла. Тогда они потеряли покровительство стихии. Роща умерла, с нею и Отрофонек умер. Так настал конец одной из величайших цивилизаций, и деревья Рощи не виновны в своей ужасной судьбе. Аштанар должна была знать это. Как и понимать, почему этот разговор не продолжится в присутствии охранника-бальта. Правда в том, что письмо он хотел скрыть и от бородача, но может быть сказанного будет достаточно.