Я встаю, как богиня из пены морской. Очень неуклюжая и невероятно смущенная богиня, которую всячески соблазняет бессовестный бог. Улыбается еще так провокационно, что у меня уши под волосами краснеют и горят.

— Молчишь? — Виктор проводит мочалкой по моей шее и спускается к груди.

— Мне нечего сказать, — пена пахнет сладко и ненавязчиво.

Он всматривается в глаза и скользит по правому плечу. Хитрый и коварный искуситель скромных девственниц и недотрог.

— В молчании есть своя истина, — намыливает левую руку и приступает к животу, а затем ныряет другой ладонью между ног.

Я распахиваю глаза, а он, скользнув мыльными пальцами между опухших складок, разворачивает спиной и невозмутимо трет лопатки. Спускает к ягодицам, и я ловлю себя на мысли, что хочу его объятий, но он сосредоточенно намыливает бедра. Не успеваю я разочароваться и обвинить себя в том, что я дура, как Виктор опускается в воду и решительно увлекает за собой.

Я в его руках, спиной к груди. Зачерпывает ладонью воду и смывает пену с шеи и плеч, обжигая ухо горячим дыханием. Запрокидываю голову, чтобы ему было якобы легче меня избавить от мыльных разводов, но я хочу насладиться его близостью. Медленно, как паук, он оплетает меня в кокон ласк и лишает возможности выпутаться из его плена и мыслить здраво.

Поглаживает грудь, прильнув губами к шее. И таю, растекаюсь и теряю последние крохи самообладания. Не было у меня шансов выстоять против Виктора и его опыта. Я не первая, кого он соблазняет, дразнит и приручает. Годами тренировался, оттачивал навыки, и вот его жертвой стала я.

— Ты был другим… — выдыхаю я, — тогда в клубе. Наглым, агрессивным…

Нет смысла лгать, что тогда в стриптиз-клубе была не я. Это глупо и наивно.

— Я немного перебрал, — смеется Виктор, — но, в принципе, я такой и есть. Наглый и агрессивный, но ты должна меня понять, Кира. Стриптизерша мне попалась очаровательная. И я ни о чем не жалею. Моя погоня за тобой в темноте… ммм… Я бы повторил, но уже с успешным результатом.

— А мне было страшно, — я отстраняюсь и возмущенно оглядываюсь, — и что бы ты со мной сделал, если бы догнал?

Поддается в мою сторону и всматривается в лицо:

— Я не знаю, но надеюсь, что я бы укутал тебя в пиджак, потому что я тогда подумал и о том, что тебе холодно. Тебе было холодно?

— Возможно, — я сглатываю. — Но не в кабинке. В кабинке мне было жарко.

— Мне тоже.

Целует в висок и покидает ванну. Под моим затуманенным взглядом вытирается белым махровым полотенцем и отбрасывает его в сторону. Красуется передо мной мышцами, крепкой эрекцией и срывает с крючка свежее полотенце.

— Иди сюда, — раскрывает полотенце, и я подчиняюсь его тихому голосу.

Промакивает грудь, живот и укутывает в мягкое и махровое полотно. Целует, обхватив лицо ладонями, и во мне нет сопротивления его ласке. Я принимаю его губы и язык и наслаждаюсь каждой влажной и глубокой секундой. Теперь я знаю, что поцелуи действительно могут быть сладкими и тягучими.

Подхватывает на руки. Пусть делает со мной, что ему заблагорассудится. Я доверюсь и откроюсь, пусть это и грозит мне привязанностью к сильному и уверенному мужчине, который хочет лишь потешить эго. Возможно, я не первая его девственница и не последняя, но я буду потом страдать, а сейчас пусть несёт в спальню.

Укладывает на кровать, и я жду, что он вот сейчас он на меня накинется, как дикий зверь, но валится и всего лишь обнимает, прижавшись твердым естеством к бедру. Меня можно брать, я готовенькая и не буду сопротивляться и брыкаться. Я недоуменно моргаю, а потом переворачиваюсь на бок лицом к Виктору, чьи глаза закрыты.

— Ты спать собрался? — охаю я.

— Я сегодня спал в лучшем случае три часа, — шепчет он. — Да, планирую вздремнуть минуть пятнадцать. После ванны меня обычно накрывает.

— Но…

— Что? — сонно спрашивает он.

Я кошу взгляд на его член, который в отличие от хозяина спать не намеревается.

— Что, Кира? — повторяет Виктор.

— Но… — моя рука выползает из-под полотенца и замирает в нескольких сантиметрах от желанной цели.

Кусаю губы и прикладываю ладонь к яичкам, а затем поглаживаю каменный ствол в переплетении вздутых вен. Удивительно приятный на ощупь. Бархатный, теплый внушительный. Осмелев, я обхватываю основание пальцами, из уретры выступает прозрачная капелька.

— Если ты продолжишь в том же духе… — хрипит Виктор, но глаз не открывает.

— Тебе приятно?

В ответ он шумно выдыхает, когда мой кулак поднимается к головке. Она скрывается под крайней плотью, и я сжимаю пальцы чуть крепче. Виктор накрывает мою руку своей и сглатывает. Направляет меня, контролируя давление, и ведет вверх и вниз.

— Вот так, — шепчет он и руку убирает.

Через несколько моих неуверенных, но очень старательных движений, Виктор со стоном выдыхает, и ладонь заполняют трепетные спазмы и теплая густая сперма. Я удивлена, если не сказать обескуражена. Разжимаю пальцы, переворачиваюсь на спину и в изумлении смотрю на белесые и вязкие подтеки. Я как бы была в курсе, что мужчины при оргазме выстреливают семенной жидкостью, но получить залп в ладонь — довольно странный и волнительный опыт. Омерзения все еще не чувствую.