Естественно, гурхоры не мыслили в категориях привычной человеку биологии, Дзех-Махан объяснял все это, используя священные слова своей расы. Чар — это то, как проявляется воля Дхума, в каждом гурхоре по-разному. Достойны быть сожраны только ралчар, обладающие большой чар. Остальным была одна судьба — саггаш.

Вообще весь мир в представлении гурхоров был кастовым, Бог-Пожиратель своей волей определил каждому свое место, дав разное количество чар. Поэтому следовало различать «ралчар» и «хашчар», «честивых» и «нечестивых». Первые заслуживали достойной смерти и ритуального пожирания, и хоть и умирали, но их гены все же проявлялись в будущих поколениях. Вторые же, заслуживали только участи саггаш — презренных рабов, которых стоило только лишь убивать и мучить, что гурхоры и делали с большим удовольствием. Ибо их культура и традиция не включали в себя понятие тон ва «жалость», а нервно-гормональное строение организма реагировало на жестокость лишь собственным удовольствием.

Более того, чар не был постоянным. Благословение Темного Бога нужно было не только заслужить и доказать, но так же можно было и утратить его навсегда. Рожденные простыми гурхорами, быстро взрослея, особи этой расы либо становились дархарами, воинами-охотниками какого-либо молодого ташхаарма, проявляя свой чар и получая свое боевое имя — либо оставались в домашних мирах на правах низшей касты, хашчар, которая считалась лишь немногим лучше саггаш. В дальнейшем, каждый дархар мог проявить еще больше чар, заявив о своей силе и в ритуальном поединке завоевать себе право на священный напиток наргрархчар, после которого получал силу ганрарха и мог сам быть проводником воли Дхума и владеть собственным ташхаармом.

Чар можно было не только взять, но и лишиться. Как Темный Бог лишил своего благословения целое племя древних харгонов, превратив целый народ в саггаш. Дзех-Махан видел их, потерянных в своих мирах — эти нечестивые хашчар были напрочь лишены воли Пожирателя, он отобрал у них разум и храбрость, они стали подобны скоту. Они больше ни на что не годились, кроме как умереть и избавить мир от своего презренного существования. Дзех-Махан, еще будучи обычным дархаром в Голодных Мирах, не единожды совершал набеги на их миры, убивая их сотнями — никогда они не оказывали никакого сопротивления, и это каждый раз только злило его больше, повергая его в неосознанную ярость, и он резал и резал их, пока не падал от усталости… Но потом, придя в себя, размышлял — что же такого сотворили эти трехглазые саггаш, что Темный Бог так покарал их? Ведь он дал им могучее оружие, Сердце Тьмы, дал им священный нарг, дал им множество миров — и в итоге отвернулся от своих сынов.

Дзех-Махан, который даже в самых жестоких сражениях не испытывал страха, искренне боялся кары Темного Бога. Стать слабым, безмозглым и покорным, как харгоны было для него самой ужасной вещью, которая только могла бы с ним случиться. Всегда нужно быть злым и сильным! Дзех-Махан придерживался традиции конкуренции между кланами, он понимал, что в итоге все это служит для того, чтобы его племя становилось сильнее и сильнее с каждым поглощением. Чтобы появлялись новые дархары и ганрархи, проявляющие в себе большой чар, следуя пути Бесконечного Голода и воле Дхума. А лишиться милости Бога-Пожирателя, стать всем гурхорам такими же, как саггаш — это было для него кошмаром.

Поэтому, когда Дзех-Махан и другие гурхоры оказались в мирах тон ва, и Бор-Каррах вдруг провозгласил единство гурхорских кланов и отказ от традиционной охоты за саггаш, Дзех-Махан не принял этого, как и многие другие ганрархи, посчитав Бор-Карраха самозванцем и нечестивым хашчаром. Оставшись верным ортодоксальным традициям, гурхоры-отступники не приняли самопровозглашенного избранного первосвященника, продолжив делать то, что делали все время до этого.

Они стали помехой на пути объединения, которое замыслил ганрарх ганрархов.

И Бор-Каррах расправился с ними за это. Один за другим, захватив ташхаарм за ташхаармом, убивая дархаров и ганрархов, делая сильнейших из них харрим, пожирая или уничтожая все их потомство. Так он достиг своего превосходства, своей цели. И это далось ему легко. Ведь ортодоксальные ташхаармы действовали каждый сам за себя, верные клановой конкуренции, а новое образование Бор-Карраха базировалось на единстве племени, и как бы отступники не были сильны в одиночку, их участь была предрешена.

Искусно и хитро смешивая традиции и свои новые идеи себе на выгоду, Бор-Каррах выполнял задуманное, и не было ему препятствий.

Согласно древней воле Дхума, сильнейшие дархары и ганрархи, проявившие большой чар в бою, становились харрим — почетным пленником, которого не убивали сразу, а только в особом ритуале или в поединке чести. Быть харримом считалось большой честью, хоть и означало практически верную смерть. Впрочем, бывали случаи, что харримам предлагали вступить в клан победителя, признавая великую волю Темного Бога, пылающую у него в кишках. Это была еще большая честь — и Бор-Каррах даже предлагал такое Дзех-Махану, впечатленный его силой и жестокостью.

Но тот отказался. Он считал, что самозваный ганрарх ганрархов ведет все их племя по ложному пути и только прикрывается волей Темного Бога, а в итоге все гурхоры станут саггаш, подобно харгонам. Не желая видеть позор своей расы, Дзех-Махан предпочитал умереть согласно традиции, которую считал священной и в которую искренне верил, чем быть пособником нечестивого хашчар.

Бор-Каррах был определенно очень хитер. Прекрасно понимая, что его действия по объединению всех кланов и отказе от ортодоксальных привычек многими воспринимаются как мерзость, противная воле Темного Бога, внешне ревностно соблюдал ритуалы, которые не мешали исполнению его планов. Таким образом, укрепляя свой авторитет как первосвященника, он продолжал гнуть свою линию, уничтожая всех несогласных.