– А чего ты так пугаешься? – низким голосом спросил альфа. – Неужели боишься, что наброшусь на тебя?

Арсений снова начал краснеть, прекрасно понимая невозможность такого исхода, которого он, разумеется, не желал!

– Еще чего, – пропыхтел омега, снова предприняв попытку вырваться, но безуспешно.

– Да у кого вообще на такое убожество встать может? – усмехнулся альфа, а затем перехватил руки Арсения одной ладонью. Свободной рукой он принялся шарить по обнаженным бокам, груди, опустил тяжелую ладонь на затянутую брюками попку и Арсений тихо ойкнул.

В следующее мгновение он уже оказался уложен лопатками на нагретый солнцем пол. Между разведенных в стороны ног устроился альфа, и от его ухмылки Арсению стало не по себе.

Марк с разыгравшимся азартом дразнил тощего омегу. Парень лежал под ним, извиваясь и отбрыкивась, чего он совсем не ожидал от такого тихони. Кто бы мог подумать, что еще недавно трясшийся от одного его вида омега начнет сопротивляться, чем сделает себе только хуже. Теперь Марку безумно хотелось узнать, почему тот так защищается.

– Слушай, – альфа вцепился в белые волосы и потянул, пока не дождался жалобного вскрика. – А как тебя зовут-то?

– Арсений, – пропыхтело недоразумение, но хватка Марка усилилась и тот притих.

– Сенька, значит, – усмехнулся Марк, не в силах припомнить, слышал ли он когда-нибудь раньше такое глупое имя.

– Арсений! – завопил омега и снова начал брыкаться.

Марк не ожидал столь бурной реакции и упустил тот момент, когда омега вырвался и заехал ему ладошкой в подбородок.

– Ах ты сука, – прохрипел альфа, испепеляя взглядом полураздетого парня, пытавшегося отползти от него.

Он в один короткий рывок добрался до него и ухватившись за тонкую щиколотку, дернул на себя и снова сграбастал, подминая неразумного омегу. Он не мог понять, почему сопротивление этого омеги приводит его в такое раздражение, едва ли не бешенство. Никто из знакомых ему омежек не мог даже ответить что-то против, не говоря уже о рукоприкладстве, а тут, неизвестно, в чем душа держится, так еще и зубы смеет показывать.

– Похоже, ваше племя понимает только один язык, – со злостью проговорил Марк, вжимая собой в пол худенькое тельце. Язык чесался оскорбить, унизить и заставить прекратить сопротивление, от которого в штанах уже давно стало тесно.

– Отпустите меня, – тараща огромные светлые глаза, тихо проговорил Арсений. – Я не сделаю ничего плохого.

– Конечно не сделаешь, – ухмыльнулся Марк и наклонился так низко, что мазнул губами по пухлым и чуть обветренным губам омеги.

От легкого прикосновения по телу пробежал жаркий импульс, и Марк довольно рыкнул.

– У тебя сил не останется.

Альфа сполна насладился калейдоскопом эмоций на лице омеги от неверия до панического ужаса и когда он открыл свой рот, чтобы, вероятно, снова возразить, Марк наклонился к нему и поцеловал.

У Арсения оказался неожиданно сладкий, маленький рот, который альфа принялся вылизывать, неглубоко толкаясь внутрь языком, прикусывая и посасывая губы. Он не целовал партнеров, брезгуя тем, чем до него мог быть занят очередной рот. Но сейчас чистый запах белобрысого вышибал мозги, не давая даже задуматься о том, был ли у того кто-то до Марка. И по мере того, как альфа углублял поцелуй, не в силах насытиться новыми ощущениями, омега начал оттаивать. Он уже не упирался ладошками в его грудь в безуспешной попытке оттолкнуть, омега замер, принимая, пусть и не отвечая.

Альфа разорвал поцелуй, пожелав получить больше. Его руки уже изучили плоскую грудь с твердыми горошинами сосков, огладили бока с выпирающими ребрами и пустились изучать жертву с наиболее интересной, тыльной стороны. Марк спустился губами ниже, размашисто лизнул гладкий подбородок и уткнулся в тонкую шею, в которую до темноты перед глазами захотелось вонзить зубы и вгрызаться, ощущая трепет чужого тела и вкус его горячей крови.

Марк отпрянул от омеги, который уже не спешил убраться подальше. Он лежал на полу, таращась в потолок, и выглядел таким же оглушенным, как и сам Марк. Конечно, альфам свойственно желание пометить и заявить свои права на омегу, но обычно это не больше, чем ежесекундное желание, продиктованное похотью, которое можно контролировать. Сейчас же потребовалось все имевшееся самообладание, чтобы снова не прижать к себе белобрысого и не вгрызться в длинную, тонкую шею, словно назло выставленную напоказ.

– Оденься! – рявкнул Марк, накрыв ладонью рот.

Губы дергались в оскале и тело все еще желало сотворить непоправимое. Занесло же его! Метка с таким неприглядным омегой была для него сродни добровольной кастрации. Тогда как вокруг полно сочных девушек независимо от вторичного пола, как, впрочем, и парней, Марку совершенно точно не улыбалось пометить это убожество, чтобы вставало только на него.

Омега, к счастью, быстро оклемался. Он медленно поднялся с пола и пошатываясь, добрел до шкафа. Марку было прекрасно видно, как топорщатся на Арсении брюки, а от разлившегося по комнате омежьего феромона, который просто кричал о возбуждении, ему и самому было трудно дышать. Мелькнула шальная мысль накрыть омеге голову подушкой и как следует отполировать им все поверхности, но он тут же отбросил эту мысль. Рисковать своей свободой он не собирался.