Контраст сбивает с толку. Яростный напор слабо сочетается со щемящими ласками. В один момент создается полное ощущение, что Захар жаждет меня сожрать, до костей обглодать, раздробить на части. А уже в следующую секунду его движения полностью меняются. Парень действует с осторожностью, будто трогает очень дорогую и хрупкую вещь.

– Ты представляла, как тебя трахают? – спрашивает он, и в его глазах пылает такая злоба, что я вообще перестаю дышать.

– Что за бредовый вопрос? – судорожно выдыхаю.

– Отвечай, - чеканит.

Захар дышит рвано и тяжело. Оскаливается, прожигая безумным взглядом мое лицо. Его гигантский член костенеет от возбуждения, разбухает настолько сильно, что вряд ли сумеет вонзиться внутрь меня. Я до сих пор плохо понимаю, как он вошел в мое лоно прежде, как отнял невинность. Может, пригрезилось? Может, ничего не было? Страх помутил сознание.

– Говори, - требует Захар.

– Я ни с кем не…

– Все думают про секс, - обрывает парень. – Даже девственницы. Как ты это воображала? С кем? Что тебе нравилось?

Каждая новая фраза заставляет щеки пылать сильнее. Кровь бросается в лицо, опаляет кипятком изнутри.

Зачем ему знать? Для чего?

– Валяй, - ухмыляется он. – Тогда будет на мой вкус.

– Подожди, - еле двигаю пересохшими губами. – Я не представляла… это. Я не видела рядом определенного парня, потому что так и не встретила свою любовь. Но иногда я мечтала об отношениях. Воображала, как мы с моим любимым вместе гуляем по парку, кормим уток в озере, обнимаем друг друга и держимся за руки, едим сладкую вату, усаживаемся на качели и смеемся. Пускай я не видела лица этого парня, но на душе сразу становилось тепло.

– Ну и гейство, - кривится Захар

– Тебе не понять, - бросаю с досадой.

Дура. Лучше бы промолчала. На секунду мне показалось важным высказаться, поделиться личным, установить между нами хотя бы некое подобие связи.

– Почему это? Гребаный детский сад, – издевательски хмыкает. – Тебе нравятся девчонки. Ну или пацаны, которые похожи на девчонок. Ничего нового я не услышал.

– Мне нравятся добрые и понимающие парни, - заявляю я. – Конечно, психопату трудно такое переварить. Ты привык бросаться и рвать добычу на куски.

– Круто, - присвистывает и вдруг вбивает меня в стену настолько резко, что я невольно ударяюсь затылком. – Так я тебя рвал?

– П-пусти.

– Рвал? – из его горла вырывается рычание. – Отвечай, сучка.

– Отвали от меня, - стараюсь звучать твердо, но голос предательски срывается, а подбородок подрагивает.

– Пора дать тебе реальную причину для страха, - хрипло произносит Захар.

Глаза у него безумные. Абсолютно больные. Взгляд похлеще чем у всех маньяков и монстров из кино вместе взятых. Хотя разве стоит удивляться? То были фильмы, изощренные выдумки режиссеров. А этот… этот настоящий псих. Без тормозов.

Он прижимается губами к моему горлу так яростно, будто бьет. Сначала мне чудится, точно парень вгрызается в шею зубами, перекусывает по живому, впивается в мою глотку. Но нет, я не чувствую его клыки, лишь требовательный рот настойчиво проходится от судорожно сжатых челюстей до ключиц, помечает сантиметр за сантиметром, клеймит каждую клетку.

Просто эти поцелуи ощущаются странно. Дико. Будто укусы. Мою кожу терзают, алчно втягивают, словно пробуют содрать. А руки жадно движутся по телу, одержимо исследуют.

Ураган. Шторм. Цунами.

Нет. Все это слишком слабо и бледно. Невозможно сравнить. Бешеная стихия завладевает моим телом, сокрушает и разламывает на части. Ласка становится адской пыткой, лишает всякого контроля, сталкивает в кипучую бездну.

Захар держит меня легко и уверенно, как будто совсем ничего не вешу. В его железных руках чувствую себя пушинкой. Маленькой. Хрупкой. Трепещу под яростными прикосновениями.

Он покрывает поцелуями мою грудь. Накрывает ртом сосок, обводит языком и всасывает, чуть прикусывает, играется и дразнит. Вырывает стон из моего вмиг напрягшегося горла. Сперва тихий, едва уловимый, несмелый. Потом хриплый, надсадный, такой греховный и порочный, что я сама не осознаю откуда исходит звук.

Внутри разбивается стекло. Но осколки меня не ранят, не причиняют боли. Будоражат, щекочут, вызывают волны обжигающих мурашек.

– Захар, - шепчу сбивчиво. – Захар.

И сама не понимаю, чего хочу сейчас. Чтобы он остановился? Чтобы продолжал? Наплевать, не важно. Только черт возьми, я погибну прямо здесь, если парень перестанет меня касаться.

Безумие. Бред. Я простудилась. У меня лихорадка. Горячка.

Ледяные струи воды не отрезвляют. Наоборот. Моя кожа слишком сильно пылает, огонь струится по венам. Когда прохладные капли срываются вниз и соприкасаются с телом, раздается шипение. Пара вокруг все больше и больше.