Нет.

Никогда.

Ваня прощается, предупредив, что едет к отцу. Зачем? Его высокопарные монологи не тронут папу, в этом я уверена. Как и меня он мало убедил в своих неземных чувствах и огромном сожалении.

Не жалеет он, что спал с Соней, только о том, что его разоблачили.

Встаю с постели и достаю расческу с острым концом, лопаю шары, которые принес якобы влюбленный и провинившийся муж. Не нужны мне его признания и фальшивые сюрпризики. Лучше бы вернул шкатулку, а не тащил шары, которые я терпеть не могу всю жизнь, и он об этом знает.

Следом беру букет и собираюсь выбросить его в урну, но потом становится жалко. Розы-то при чем?

Не спеша иду на пункт, где сидят медсестры, и отдаю им увесистый веник. Девочки улыбаются презенту и начинают с ним фотографироваться. Хоть кому-то радость...

Розы я тоже не очень люблю, но супруг, словно с амнезией, притащил все то, что не мило моему сердцу, но является стандартным набором для женщин и мужчин. Странно, что еще шоколадный торт не захватил, был бы полный комплект. Про шампанское и вовсе молчу.

Принести беременной жене бутылку алкоголя, пусть и самого элитного и дорогого, выше моего понимания. Неужели он действительно представлял меня распивающую с ним игристое и отмечающую примирение? И откуда деньги, на такие напитки?

Интересно, это я была слепа столько лет, или Иван подурнел буквально за пару недель? Смотрю на него и не понимаю, за что я могла любить этого мужчину. Холить, лелеять, вкладывать часть души и, главное, не замечать никаких минусов.

Да уж… пожалуй стоит полюбить себя и проработать проблемы, так как учитывая выходки Ивана, думаю, что я просто не ценила себя как личность и не уважала.

Шампанское решаю отдать врачу, пусть порадует свою девушку или жену, не суть важно. В любом случае милый презент не повредит.

Возвращаюсь в палату и пытаюсь сообразить, как же мне быть дальше.

Прощать Ваню я, конечно же, не намерена, но для того, чтобы получить желаемое, мне придется блефовать. Пусть верит в то, что его измены и свинское отношение можно прикрыть словами «Я раскаялся» и жить дальше, словно ничего не случилось.

Набираю Егора Алексеевича и рассказываю о своих планах и новых вводных:

– Не переживай, Ксюша, мои люди все уладят, тебе не придется беспокоиться на этот счет. Единственное, давай проверим вашу организацию на долги, сдается мне, там огромные суммы и не хочется вешать на тебя убыточное дело, - рассуждает Самойлов.

– Долги есть, но я готова с ними разобраться. Правда, вы правы, стоит перепроверить суммы, возможно, Иван не все договаривал, - реагирую на его предложение. – Как только выйду, займусь этим вопросом.

– Я уже просил, мы не на работе, говори мне «ты», что касается задолженностей – ни о чем не думай, все проверим, все решим. Отдыхай, тебе сейчас нужно набираться сил. Как ты себя чувствуешь?

Голос Егора звучит заинтересованно, он действительно волнуется о моем состоянии и это очень приятно.

– Все хорошо, спасибо, - отвечаю, - уже соскучилась по работе, - добавляю с улыбкой.

– Работа подождет, хотя, признаюсь, нам тебя очень и очень не хватает. Думай о себе и высыпайся, когда будет новая информация – обязательно сообщу лично.

Мы заканчиваем разговор и я понимаю, что могу положиться на Самойлова в вопросе перевода фирмы на мое имя.

Не успеваю убрать телефон, как новый звонок. Ленка.

– Привет, Ксень! Как ты там? Как только освобожусь примчу, - начинает тараторить в своем стиле. – Получила от меня цветы? А фрукты?

– Получила, спасибо, - отвечаю заботливой подруге. – Вы меня с Егором разбалуете, столько букетов и витаминов.

– Ничего не знаю, ешь полезности и восстанавливайся. А Егорушка молодец, вот сразу мне понравился, мужик! Слушай, звонил твой муженек, денег хотел одолжить, рассказывал как вы помирились. Я чего-то не знаю? – с тревогой уточняет.

– Боже-е-е, - вырывается непроизвольно. – Я надеюсь, ты отказала?

– Решила с тобой поговорить для начала, просто удивилась, с чего бы он обращался ко мне, зная, что я в любой ситуации за тебя. У него нет знакомых?

– Видимо, уже у некого просить. А сколько хотел взять?

– Пятьсот тысяч, забрать якобы какие-то вещи из ломбарда.

Внутри ёкает. Он действительно заложил украшения моей матери. Это настолько мерзко, что я даже не хочу комментировать. Урод. Моральный урод.

– Лен, - не хочу распространяться о делишках Ивана даже перед подругой, - очень прошу ничего не давать моему мужу, - немного промедлив, добавляю, - и Татьяне с Соней. Не удивлюсь, если и эти к тебе придут.