Странно это, ведь бздун Алёша сейчас должен был находиться внизу. В камере для задержанных при ОДЧ. Кто это без моего ведома его решился выпустить?

– Иноземцева, выйди! – рыкнул замполит, – И вы, молодой человек, обождите в коридоре! – приказал Брусенцову политический майор Мухортов.

Так вот ты какой, северный олень! Разноцветные стеклышки в мозгу начали складываться в логичную стройную картинку умственного калейдоскопа. Похоже, именно этим большим милицейским начальником из числа своих родственников и пытался вчера запугать общажных пролетариев Алёша. Экий кунштюк! Но, с другой-то стороны это же хорошо! Это не просто хорошо, это прекрасно! Ведь это тот самый политический крысёныш Мухортов, который на мою квартиру пытается свою волосатую лапу наложить! Сука такая! Любитель беллетристики! Н-да…

– Отставить, подследственный Брусенцов! – рявкнул я на поднявшегося со стула спекулятивного студента и тот камнем рухнул на место.

– Вы, товарищ майор, вероятно что-то перепутали! – сузив глаза почти до состояния «аля Вязовскин», я с добрейшей улыбкой обратился к замполиту, – В данный момент я провожу сложнейшее процессуальное действие и ваше вмешательство не просто неуместно, оно категорически противозаконно!

Мне очень хотелось, чтобы вот прямо сейчас, в присутствии Юлии и Брусенцова, Мухортов наговорил мне начальственных гадостей. А, если повезет, то хорошо, чтобы он еще и пригрозил мне, лицу процессуально независимому, какими-нибудь дисциплинарными карами.

Икряная Юля, испуганно косясь на замполита, бочком-бочком и вытекла из кабинета. Теперь, из возможных свидетелей у меня остался только Брусенцов. А это не есть хорошо. Против Мухортова и семейства Вязовскиных осталось нас двое. Вернее, полтора. Потому как самое неудобное для меня, это то, что Брусенцов является лицом от меня зависящим, поскольку формально на данный момент времени дело в отношении его я еще не прекратил. А, следовательно, свидетель из него никакой. Да еще он у меня сейчас в единственном экземпляре. А, значит, веса в нем почти, как в том бланке постановления, с которым он сейчас ознакамливается.

– Ты чего несешь, Корнеев?! – изобразил удивление на лице замполит, заметно сбавляя обороты, и искоса зыркая на Брусенцова, – Кто тут в твои следственные дела вмешивается?! Никто и не думал вмешиваться! Ты удели мне пару минут и расследуй свои дела дальше! Уделишь?

Оп-па, не все еще потеряно, Мухортов не совсем идиот и надо этим пользоваться.

– Так точно, товарищ майор, уделю, – включил я дурака-служаку, – Злодея вот только к коллегам на сохранение пристрою и уделю! – я начал в темпе прятать дела в сейф.

– Пошли, Брусенцов, на сохранение! – свирепо глянув на студента, кивнул я ему на дверь.

Ничего не понимающий Александр, съежившись поплелся в коридор. Не крякнул бы парень! Я только сейчас вспомнил, что у моего подследственного серьезные проблемы с сердцем. Приобняв студента, я быстро вывел его в коридор, растолкав в стороны маму с сынулькой. Не принялись бы они меня сейчас по-семейному на пару травить, как Алёша давеча Дусю. Хотя, при Мухортове не посмеют. Наверное.

– Ты не ссы, Санёк, дело твоё, считай, уже прекращено! – вполголоса успокаивал я спекулянта-сердечника, – Через полчаса поставишь закорючку и свободен на все четыре стороны! – продолжал я шипеть оживающему Брусенцову, уводя его по коридору за угол.

– Мне помощь твоя нужна, Александр, пособишь? – я развернул к себе лицом будущего экономиста.

– Помогу! Всё, что хотите сделаю, Сергей Егорович! – решительно мотнул головой болезный, – Вы только скажите, что надо и я всё сделаю!

Было видно и понятно, что служить мне Брусенцов готов не за страх или за денежные знаки, а за совесть и от всего своего больного, но чистого сердца. И это тоже для меня очень хорошо. Теперь осталось зарядить подруг-соседок и тётеньку с богатым ртом.

– Твоя задача, Саша, стоять у двери и очень внимательно слушать всё, что мне будут говорить эти злые люди, которые сейчас зашли. Слушать и запоминать! Для меня это очень важно! – я строго посмотрел студенту в глаза, – Ты готов?

– Готов! – Брусенцов опять мотнул головой так решительно, что я испугался за его шейные позвонки.

– Ну и отлично! Молодец! – похвалил я его, – И еще, ты вон тех баб контролируй! Я их рядом с тобой к двери определю, чтобы они тоже всё слушали. Ты им галдеть не позволяй и следи, чтобы они не отвлекались и между собой не болтали! Ты все понял, Александр?

Я опять посмотрел на него со значением.

– Так точно! – твердо ответил мне белобилетник, на этот раз почему-то избрав лексику кирзачей.

– Ну и снова отлично! – хлопнул я его по плечу и повел к трем скучающим у окна дамам.

Продублировав им задачу, которую я только-что поставил Брусенцову, и убедившись, что остался понят, я повел всю компанию подслухов к своему кабинету.

Зайдя к себе, я демонстративно громко закрыл за собой дверь, но на противоходе, слегка толкнул ее наружу, оставив приоткрытой на пару сантиметров. Ровно настолько, чтобы стоящие за ней в коридоре слышали всё, что говорится в кабинете.