– Слушаю вас, Вениамин Семенович! – устроившись за своим столом, обратился я к Мухортову, с неудовольствием отметив, что все присутствующие, без моего на то разрешения, по-хозяйски расположились на имеющихся стульях. Включая и тухлого щитомордика.

– Вопрос у меня к тебе такой, Корнеев, – вальяжно развалившийся за столом Иноземцевой, замполит опять выглядел барином, – Скажи мне, это ведь тебе материал на Алексея Мордухаевича отписали? – Мухортов кивком указал на отчего-то очень уверенную физиономию гражданина Вязовкина. Который, сидя в моем кабинете, почему-то чувствовал себя в своей тарелке.

Маман бздуна тоже не выглядела удрученной и смотрела на меня без малейшего почтения. Смотрела так, будто это я вчера так скандально оконфузился в апартаментах мамзели Печёнкиной, а не ее Алёша.

– Так точно, товарищ майор! – всем своим видом выказывая безмерное уважение политработнику, подтвердил я, – Это мне материал на злостного хулигана Вязовскина отписали! – приветливо оглядел я две луноликие физиономии, обернувшись к мамаше и ее бздливому сынишке.

– Венечка, что такое этот поц говорит?! – взвилась маман газовщика Алёши, – Что он себе позволяет, Вениамин?! – визжала грушевидное существо, умудряясь сверкать глубоко спрятанными в раскормленной голове глазами. Вернее, глазками.

– Успокойтесь, Дора Афроимовна! – досадливо поморщившись и даванув на меня из-под бровей косяка, принялся успокаивать вскочившую бабищу Мухортов.

Похоже, что замполит переоценил себя, сдуру приперевшись ко мне давать указания вместе с Вязовскиными. Нет, все же он идиот! Без постоянного тренинга и кучи проблем, которые каждый день надо решать здесь и сейчас, деградация мыслительного аппарата неизбежна. Это аксиома! Даже, если ты не был рожден олигофреном. Все-таки прав классик, бытие и впрямь определяет сознание. И это, как раз тот случай. Никто из ментов никогда не припрется к следаку или к оперу решать вопрос с затаптыванием уголовного дела, прихватив с собой фигуранта этого дела. А этот м#дак, мало того, что бздуна с собой привел, так он еще и эту скандальную бабищу сюда притащил!

Лишь об одном молил я своего милицейского бога. Молил я его, чтобы греющие за дверью уши бабы все услышали и все запомнили. Ну и Брусенцов тоже лишним не будет, в компании с тетками он теперь мой козырной валет.

Что-то бормоча вполголоса на ухо родительнице Вязовскина, майор усадил ее обратно на место и, придвинув стул, сел рядом со мной.

– Ты вот, что, Корнеев! Ты выбрось из своей головы эти глупости насчет злостного хулиганства! – Мухортов гипнотизировал меня своими бесстыжими глазами, а ладонью прихлопывал по столу, придавая значимости своим словам.

– Ты же сам видишь, что Алексей в этой истории не преступник, а наоборот, он и есть потерпевший! – как ни старался замполит, но убедительным он не выглядел.

И, видимо, он сам это тоже понимал. Потому-что глаза его теряли уверенность и становились суетливее и злее. Маман газовщика тоже начала волноваться по второму кругу. Со стула она пока не вскочила, но на меня смотрела также, как не успевший долечиться до 8 Марта гонорейщик смотрит на своего нерасторопного венеролога.

– Ты вот, что, Корнеев,… Кстати, как тебя зовут? Сергей? Отлично! – замполит оказался еще большим м#даком, чем я предполагал, – Ты вот, что, Сергей, ты не возбуждай на него никакого дела! – ткнул пальцем в Алешу Мухортов. – Ты, как там у вас это делается, закрой этот материал и всё! Это моё тебе указание! Ты понял меня?! – комиссар районной милиции с солидной строгостью во взгляде ждал моего ответа.

– Вообще не вопрос, товарищ майор! Если вы даете такое указание, то я запросто! – наблюдая краем глаза, как луноликий бздун торжествующе расплылся в улыбке, я достал из сейфа отписанный мне материал.

– Вот здесь, в левом углу, – я придвинул к Мухортову стопку бумаг и протянул ему авторучку.

– Чего ты мне это суешь?! – неодобрительно отодвинувшись, замполит не принял в руки ни бумажки, ни самописку.

– Указание своё вот здесь изложите и всё! – я придвинул бумаги еще ближе к нему. И авторучку протянул прямо ему в руку. – Пишите, Вениамин Семенович, а я выполню! – разглядев зрачки напряженно внимающей Доры Афроимовны, я не удержался и подмигнул ей. По-товарищески.

– Корнеев, ты ваньку-то не валяй, ничего я тебе на твоих портянках писать не буду! – злобно зашипел товарищ Мухортов, уже не обращая внимание на беспокойно колышущуюся Дору и на ёрзающего на стуле газовщика Вязовскина, – Ты зря так со мной, Корнеев! – в полный голос уже брызгал слюной замполит, – Я ведь тебя, суку, в бараний рог согну!! Ты, падла, кем себя возомнил?! Тебе же, паскуда, никакой блат не поможет, потому что я тебя по политической линии с говном смешаю! Так смешаю, что все твои покровители от тебя шарахаться будут, как от чумного! – теперь я уже совсем не беспокоился, что тетки что-то из мухортовского блажняка недослышат или пропустят.

– А если я выполню ваше указание и отказной сделаю, тогда, что? – посмотрел я испуганно на оплот и надёжу советского государства, – Тогда не будете меня с говном мешать, Вениамин Семенович?

Товарищ майор моментально утих и впился в меня пронзительным взглядом. Но я выдержал экзамен и выражения испуга с легким налетом дебильности на лице удержал. За последнее время я уже не единожды сыпался на переборе мнимого простодушия, но сегодняшний случай, явно, не из той серии. Этому отупевшему на своей синекуре м#даку далеко до Данилина. И до Ахмедханова ему, как до китайской столицы. Да еще обратным ходом и в коленно-локтевой позиции.

Конец ознакомительного фрагмента.