Он даже не спросил, что ее в автобусе не устраивает. Насте это понравилось.

Так же решился вопрос с прогулками. Каждый раз назначали время, к которому Настя должна возвращаться, и, пока она не опаздывала, вопросов не возникало. Настя знала, что Катерина звонила Тохиной бабушке, и относилась к этому спокойно. Должны же воспитатели проверить, не к маньяку ли Настя зачастила. Однажды она даже видела бабушку Антона в детдоме, но не забеспокоилась по этому поводу. Взрослым надо все разузнать, они без этого не могут. Стыдиться Насте было нечего. Она не воровала, не сбегала из интернатов (хотя иногда очень хотелось, но куда?) и даже почти не дралась. Поэтому она спокойно выполняла свою часть договора и делала вид, что о переговорах между взрослыми ей неизвестно…

Не только Настя выходила «за территорию». Такой же договор директор заключил и с другими ребятами. Но там все быстро закончилось. Фёдор, парень из Настиной группы, получил разрешение ходить к однокласснику, они там программированием занимались. Однажды он опоздал – и засел в детдоме на месяц. Вышел – сразу же опоздал снова и еще месяц «без увольнительных» получил. А Маринка – она училась в девятом – отпросилась на день рождения к однокласснице. Ее отпустили до отбоя. Она пришла около полуночи и пыталась спрятаться, забившись в туалет. Но дежурная воспитательница все равно унюхала запах спиртного и, конечно, донесла директору. Больше Маринку в вечерние гости не отпускали.

Настя смотрела, как ребята один за другим прокалывались и теряли право на ослабление режима. И удивлялась человеческой глупости. В детдоме было четыре группы, которые здесь назывались «семьи», в каждой по пятнадцать человек. Право на выход в город до ужина получали те, кому исполнилось четырнадцать. Правда, для долгого отсутствия должна быть причина: гости, больница, кино, кружок или еще что-то осмысленное. Шатание «просто так» директор не приветствовал. Сложнее всего было с друзьями: без повода на целый день могли не отпустить, все зависело от настроения воспитателя. Настя старалась отношения с воспитателями не портить, и ее часто отпускали «так». Сегодня Катерина прицепилась, и пришлось придумать больницу…

Через несколько месяцев право на свободу осталось у Насти и еще у троих ребят, которые ходили в музыкальную школу. Старшеклассники – те, кому было больше шестнадцати, – могли гулять до отбоя. Из них свои права тоже сохранили всего несколько человек. Остальные жили «по распорядку дня», прогулки «за территорию» им полагались только в дневное время. По вечерам они собирались в кинозале и смотрели фильмы про любовь. Или каждый со своего смартфона зависал в Интернете. Как они ни ныли, директор оставался непреклонен: нарушил договор – месяц без «увольнительных». Настя сделала выводы, и проблем не возникало.

Сегодня про нее не должны были вспоминать до ужина. Тем более что она сначала вроде как у стоматолога, а потом немножко погуляла…

Настя постучала в дверь кабинета, услышала: «Да» – и вошла.

– Звали, Дмитрий Петрович? Здравствуйте…

Директор сидел за столом, заваленным толстыми папками с торчащими из них бумагами. Он оторвал взгляд от документов и устало сказал:

– А, Настя. Звал. Сейчас иди ужинать, а потом быстро собирайся. Спонсоры предоставили для вас места в лагере экстремального отдыха. На два дня. С вами поедет Светлана Андреевна…

– Я не хочу в лагерь, – быстро сказала Настя. – Можно, я не поеду?

– Голованова, – тяжело, почти по слогам, произнес директор. – Не борзей, ладно? Ты и так пользуешься огромными привилегиями. Хочешь, чтобы я тебе устроил жизнь, которая по распорядку положена?

– Нет!

– Тогда иди. Тебе оставили ужин.

Директор снова уткнулся в бумаги.

– Вы нас специально отправляете? Чтобы не мешали проверке? – не удержалась Настя.

Директор медленно поднял голову и посмотрел на воспитанницу в упор. Настя струхнула: кажется, она перегнула палку. Но Дмитрий Петрович не заругался и не придумал никакого наказания. Сказал:

– Кыш.

Настя молча выскочила за дверь.

В холле разговаривали педагоги – грузная Екатерина Васильевна и молоденькая Светлана Андреевна. Екатерина Васильевна была в детдоме давно, она пришла еще «при Марье». А Светлана Андреевна, или Светочка, как ее называли за глаза, появилась после Нового года и работала музыкальным руководителем. Ходили такие слухи, что она просилась «на семью». Настя мечтала, что Светочку возьмут к ним, вместо старенькой Нины Абрамовны, которую все равно никто не слушался. Насте казалось, что они нашли бы общий язык. Большинство воспитателей походили на директорский сейф – массивные, устойчивые, умеющие рявкнуть так, что подчинялись даже старшие парни. А Светочка была тонкая и воздушная, она не двигалась, а колыхалась, как березка под ветром.

Екатерина Васильевна негромко гудела:

– Они с ума сводят просто! Приезжает санэпидемстанция, говорит: по задней лестнице детям ходить нельзя, дверь должна быть заперта. Мы закрыли. За ними приезжает пожарная инспекция, говорит: задняя лестница – запасной выход, должна быть открыта. Почему не соблюдаете правила безопасности? Штраф!

– Ох, прямо сразу штраф? – Светлана Андреевна прижала к щекам тонкие пальцы.

– Да, потопали к директору, бумагами машут… Но это еще не всё. После них опять СЭС приезжает и снова к двери. Почему, мол, открыли? Мы им: так пожарные велели… Они: ничего не знаем, штраф вам за несоблюдение норм. Хоть дежурного ставь к этой двери и то закрывай, то открывай, смотря откуда проверка приедет. А по поводу мягких игрушек в спальнях…