***

Телевизионный мужчина в квадратных очках убедительно вещал:

– Тесные узы братства объединяют нашу страну с другими странами мировой социалистической системы. По мере роста их экономического потенциала и накопления разностороннего опыта страны содружества переходят на все более высокие ступени сотрудничества во всех областях. В сфере экономики за три десятилетия мы поднялись от простого согласования взаимных товарных поставок до совместного планирования долгосрочных интеграционных мероприятий…

Лиля с раскрытым зонтиком интересничала у зеркала в прихожей – то пряталась, то выглядывала из-за края. Представляла, как идёт в дождливый день на работу, ловя завистливые взгляды из-под обычных советских зонтов. В свете дня и хлопотах по дому страх, пережитый ночью, притупился.

– Чё ты всё играешься с ним как маленькая? – стараясь перекричать телевизор, мимо слоном протопала дочка.

Диктор резко умолк.

– Как ты с матерью разговариваешь, нахалка! Включи обратно – сейчас концерт будет. – Лиля заглянула в гостиную. Галка стояла у полированной стенки, раскрыв книжный шкаф. – Бери книги, которые внизу, на центральных полках не трогай – переплёты испортишь.

– Да знаю я, сколько можно одно и то же говорить, – огрызнулась дочка, оглянулась – мать вернулась в прихожую. На «запретной» территории за одним из красных томов с золотым тиснением, у стенки шкафа хранились сигареты Ту-134.

Глава 12

Перебрав в уме всех, более-менее подходящих на роль Митиной любовницы, Лиля остановилась на цыганистой Розке – красивой общительной матери-одиночке, работающей закройщицей в ателье. Яркая Роза шила себе вызывающие наряды: сплошь мини-юбки да облегающие кофточки с глубоким вырезом. А ещё эти высокие каблуки и ярко-алые губы. Короче, ШАЛАВА! Такие уводят мужей из приличных семей. Она могла и на полу, и на столе. «Тьфу ты, чёрт!» – от досадных мыслей Лиля потеряла бдительность и споткнулась обо что-то у ворот дома, где жила школьная техничка баба Поля – известная среди тех «кому надо» знахарка.

– Это домовой тебя душил. Надо было спросить: «К худу или к добру», – разъяснила баба Поля, услышав рассказ о ночных ужасах.

– А если бы ответил?

– Ну так узнала бы, чего ждать.

– Ой, нет. Страшно просто голос его услышать, без разницы, что скажет, – отмахнулась Лиля и тут же с испугом спросила: – А что ещё может прийти?

– А кто его знает. Положи нож под матрас в изголовье – нечисть боится железа.

– Положу. Да шут с ним, с этим домовым. Вот что про разлучницу скажете, а, баб Поль, что делать-то?

– От соперницы можно избавиться отсушкой. Возьмёшь фотографию разлучницы и свечку чёрную восковую.

– А где же я её возьму? – всполошилась Лиля.

– Фотографию или свечку? Свечку я дам, а фото раздобудь. Не перебивай. Значит, так. В доме никого не должно быть. Обряд нужно проводить ночью. Разденься догола, крестик, если носишь, – сними, положи на стол фото, на фото поставь свечку и подожги. Ножницами (заранее рядом положи) начинай резать пламя. Будешь резать и приговаривать… записывай заговор, вот, на листочке, – у бабы Поли в руке будто из воздуха появились тетрадный лист в линейку и прижатый к нему карандаш, – что ты рот открыла, пиши:

«Отрезаю пламя черной свечи, на черную тоску, на разлуку, на скуку.

Отрезаю раба Божьего (имя мужа) от рабы Божьей (имя разлучницы).

Ты ходи, раба Божья (имя разлучницы), по земле, живи в стороне.

Раба Божьего (имя мужа) не трогай, не подходи до его порога, не гневи Бога.

Чужого мужа не желай и его возвращай. Аминь».

После «Аминь» пламя больше не режь, потому как слово это священное.

Высунув от старания кончик языка, Лиля закончила писать:

– Спасибо! Когда муж будет в ночь работать, дочку к сестре погостить отправлю и всё сделаю.

– Ишь ты, быстрая какая. Дослушай до конца. Фото потом подожги от пламени свечи, пепел собери и развей по ветру. Свеча должна догореть, её огарок храни в укромном месте. Он будет работать как оберег, и пока он будет храниться, муж к разлучнице не вернётся. И ещё – «спасибо» за ворожбу не говорят!

– Да-да, простите, я забыла, – Лиля вытащила из лифчика смятую купюру и положила на стол. Красная десятка слилась с пёстрым рисунком кухонной клеёнки.

Провожая посетительницу до ворот, баба Поля как бы между прочим сказала:

– Ты всё-таки подумай, стоит ли делать отсушку, небось и нет ничего, а если и есть, то не серьёзное. Может, сама в чём виновата? Люди сходятся, когда им хорошо вместе, и расходятся – когда плохо… идут жить к тому, с кем легче.

– Так я ж, чтоб семью сохранить! – убеждённо ответила Лиля.

– Ну смотри сама, только знай, что за всё придётся расплачиваться.

– Я же заплатила десять рублей!

– Ой, дурная, ничего ты не поняла. Иди, иди! – знахарка захлопнула ворота.

***