Меня злоба берёт, не соображаю ничего, кровь глаза затмила. Ребята тут костьми легли, а эта падла по ним ходит, крылами машет. Я автомат на него направил, очередь дал. Не берут суку пули. Эрку с пояса стянул кинул и тут началось. Духи выбежали, давай со своего оружия тарабарить как черти, стрелять в него всем остатком. Меня не видят. Всё в одно слилось. Они в него палят. Я в них. А это кырло-мырло, крылами ещё пуще машет. Сукино детище. Дым закружился, душманы поплыли куда-то, граната не взрывается. Думаю, назло мне что-ли бракушка попалась. Хотел вторую кинуть, да не успел. Словно волной жара обдало, с ног свалило и вваливаюсь я значит сюда.

Темно вокруг. Не видно ни зги. Хруст только стоит. Оборачиваюсь. А там чмо мохнатое, духа грызёт. С головы начало и уже на плечи перешло. А поодаль ещё несколько таких трупы грызут, и наших ребят, и душманов сраных в том числе. Я за автомат, ещё мозги не включились толком. Вдруг граната прямо из воздуха материализуется. Моя родимая, что с радиста снял, она ещё тем боком была, где радист на неё изоленту зачем-то намотал синюю. Для себя видать пометка была. У всех свои примочки на войне. Чтобы в плен не сдаваться видимо носил, вот и пометил, чтобы сбечерь, да дёрнуть в случае чего.

Я упал. Рвануло. Патлатого чёрта мохнатого, напополам разворотило. Ну, я доволен, не черти стало быть, не в ад попал. На шум другие стянулись. Я одного скосил, второго. Ну, много их не справляюсь. Гляжу развалинка на отшибе. Я туда. Гляжу в проёме, башка твоя. Думал дух, чуть не отрезал на лету. Да судьба твоя светлая. Ещё поживешь. Вот такой каламбур мать его так.

– Хм. Вот так трустори.

– Чего? Главное что занятно, в твоём случае ты обморозился, а меня наоборот жаром обдало, прежде чем крылатый сукин кот меня сюда слил. Ладно. Хня-война. Прорвёмся.

– Смотри Волик, мохнатые уходят.

– Вижу.

– Может и нам уходить пора.

– За ними пойдём.

– Зачем? – вырвалось у меня недоумение.

– Слишком кучно уходят черти. Никак логово у них есть. У меня в сидоре пластида кусок солидный лежит. Хочу и устрою им похороны со всеми почестями.

– А есть ли в этом смысл?

– А есть ли он или нет, значения не имеет. Мы воины славные, друг мой Сеня, с земли святой. Должны бороться с таким говном независимо от того, где мы находимся. Скажи мне лучше, когда закончилась война. Раз ты из будущего.

Я в общих чертах рассказал, что война прошла бессмысленно и беспощадно почти для всех без исключения и что наркотраффик, от этого никак не пострадал. А залежи драгоценных камней как уходили, так и уходят по миру от всех подряд дилеров. О дальнейших конфликтах и развале союза я благоразумно решил умолчать, чтобы не травмировать лишний раз Волика и так изрядно расстроившегося, после моего сообщения на эту тему.

– Как-то так Волик.

– Это что за звук на тебе?

– Вибрация. Сообщение по ватсапу пришло или в телеге. Щас гляну, – когда я достал из кармана позабытый смартфон с треснувшим экраном, глаза Волика полезли на лоб. – В таком времени я живу.

– И о чём тебе этот товарищ Васап – с телеги своей вещает?

– А непонятно. Нихрена. Я и символов-то таких не знаю.

– Это что за метод шифрования?

– Первый раз вижу. Обычно всё на русском. Наверно место поганое. Вот и изменились сообщения. Тридцать шесть пропущенных. Не слабо, а сети нет.

– Насчёт места это ты верно заметил. Всё пошли потихоньку. Держи АПС. А игрушку свою спрячь, чтобы нас не засветить.

– Так магазин полон, предохранитель снят вроде. Взведён?

– По-другому на войне не бывает. Смотри меня не задень Сеня. Урою на месте. Если что прикроешь. А так без команды не стрелять. Всё понял?

– Да.

Волик приложил в руках автомат, держа его так, как я никогда и не видел, и первым пошёл, беззвучно ставя шаг по камням и песку.

Мохнатые не бросились нас искать. Вместо этого они обшарили дом, полазили вокруг него на небольшом отдалении особо не усердствуя в поисках и дружно, словно по зову навострив длинные, как у собак уши, двинулись в одном направлении. Мы, как и сказал Волик, последовали за ними. Расставаться с возможно единственным человеком, пусть и весьма специфическим в силу своей особой профессии, непонятной большинству смертных, мне было совершенно не с руки. Как показала практика, одна голова хорошо, а две головы и оружие в умелых руках гораздо лучше.

Мы долго шли по раскисшей грязи, словно здесь регулярно шли дожди, пока не вымазались в ней по колено. Она походила на чернозём, какой он бывает липкий и приставучий после дождя. Одними глазами Волик дал мне понять, что если я уроню в грязь его пистолет, он очень расстроится. Я изо всех сил старался не расстроить новоприобретённого друга и скажем прямо спасителя.

Несколько раз я наступал на что-то продолговатое и твёрдое, лишь наступив на широкоскулый череп неизвестного животного, я догадался, что ранее попадались кости, а не ветки. Когда мы совершенно измазались глиной, то вошли в чёрный лес. Там нас ждала новая напасть. Местами мы шли по чёрной хвое, но в основном приходилось идти по дороге с размокшей глиной, сделавшей нас похожими на двух оживших еврейских големов.