Я на секунду прижалась к его плечу, а потом выпрямилась и пошла. В конце концов, нам действительно надо удержать Паоло от необдуманных поступков и попыток сдать Инсолье ордену. Пусть клянется, а с узами родства я как-нибудь разберусь. У меня никогда не было брата, но вряд ли это так уж сложно.

Инсолье

— Ты охренел, скотина?! — Я в жизни еще так не орал. Да потому что меня в жизни так не подставляли! — Какой еще старший родственник, падла ты пернатая?! С чего вдруг?!

— С того, — спокойно и немного ехидно ухмыльнулся алый гад. — Да, побратимство на крови обычно равное. Но видишь ли… эта клятва действительно подтверждает уже имеющиеся связи между людьми, ты насчет вашей не совсем законной женитьбы правильно нашептал Имран. Только забыл, что между мной и этой девушкой связь тоже существует, причем довольно давно. Она — моя сестра. Младшая. Кровью мы обменялись еще в детстве. А ты — ее муж. То есть по отношению ко мне — младший родственник, еще и примак. И должен слушаться. Во всяком случае, в том, что касается вашей с Имран безопасности. А не будешь слушаться — я имею полное право задать тебе перцу. И магия клятвы мои действия только одобрит.

— А не пойти бы тебе лесом, шаттов «родственник»! Будь ты хоть сорок раз ее старшим братом, твоя сестра ушла в новую семью! Нет у тебя над нами никакой власти, петух общипанный! — Я понимал, о чем распинается паладин. Но признавать это вслух не собирался.

— Не было бы, если бы ты не побратался со мной через кровь. — От паоловской улыбки меня чуть наизнанку не вывернуло — вот же мразь хитрожопая! А таким дуборосиной прикидывался. — Я ведь не зря сначала обвенчал вас, как ты и настаивал с пеной у рта, и только потом побратался. Наша с тобой клятва учла все обстоятельства и закрепила тебя при мне как младшего родича по крови. Я не в восторге от такой занозы в неудобоназываемом месте, но теперь буду о тебе заботиться как настоящий старший брат. И начну с того, что не разрешу орать. Голос сорвешь. Горло будет болеть.

— Что?! — Я аж осип от злости. Или не от злости? Шатт… никогда не слышал, чтобы магия клятвы так действовала: запретил старший младшему орать — и у того голос пропал. И потому упрямо сипел дальше: — Да быть не может… кха… это так не работает!

— Может, и не работает, — удовлетворенно кивнул Паоло. — Но лучше не ори. Мало ли.

— То есть ты теперь собираешься нами помыкать, как своими игрушками? Ты серьезно думаешь, что я рано или поздно не найду выход из этого унизительного положения? — возмущенно шипеть я тоже умел.

— Между нами не рабская связь, а братская, — с рожей терпеливого святого напомнил Паоло. — Будь добр, сними веревки. Пожалуйста. Мне кажется, что вы оба в плохой форме. Надо обустроить лагерь и проверить, что там с вашим здоровьем.

— Р-р-р-р… — Я лишь силой воли остановил свои руки, уже потянувшиеся к путам. — Убью! — Пришлось стиснуть зубы, сопротивляясь магии.

— Не убьешь, — спокойно покачал головой козлина совиная. — Клятва не даст.

— Значит, не я убью. Свин! — Из кустов показались два красных глаза.

— Причинение косвенного вреда, — напомнил формулировку Паоло, но на угрюмое клыкастое рыло в рамке из листьев покосился с некоторой опаской.

— А я не причиняю, сучий выродок. Я и слова не сказал. Все решения химера примет самостоятельно! — Я довольно оскалился, игнорируя вспышки боли. — Свинья-то с тобой не браталась.

— Прекратите, пожалуйста, — вмешалась вдруг Имран. Я уж было подумал, что она совсем идеальная женщина и не лезет, когда мужики грызутся. Но увы, идеала не бывает. — Мы ведь договорились действовать сообща, и нам нельзя убивать Паоло. А еще… мне, кажется, нехорошо.

— Что случилось? — сразу переключился я.

— Имран, что с тобой?! — одновременно со мной вякнул петух.

И мы вдвоем бросились к девушке. Правда, никакая клятва не могла помешать мне «нечаянно» подставить ножку железному чайнику и с удовлетворением слушать, как он гремит и матерится, шмякнувшись оземь со все еще связанными руками. Матерится! Какие слова мы знаем, однако. А как же святость?

Однако этого короткого удовлетворения хватило меньше чем на пару секунд. Потому что моя собственная святая сволочь и правда как-то побледнела. Позеленела, я бы сказал. Еще сильнее! Она и так не цвела розами. А сейчас стала похожа не недельной давности умертвие.

— Имран, — я подхватил девушку на руки и прижал к себе, — расскажи, что болит? Перенапряглась? Отравилась? Поранилась?

— Мне кажется, я просто устала, перенервничала и…

— И кровная клятва тоже забирает часть сил, — хмуро дополнил уже поднявшийся с земли Паоло. — Может, хватит ругаться? Я не зря просил снять веревки. Нужно устроить ее в тепле и накормить.

— А чего ты тогда так приободрился? Ляг и умри в уголочке, будь так добр. Сам справлюсь.

— Я не висел в пыточной четыре дня с изодранной плетью спиной и сломанными костями. — От пут, связывающих руки, он как-то сам избавился. Но это было уже неважно. Потому что слова петуха напомнили мне о собственных ранах, отчего в глазах ненадолго помутнело.