Вика была на седьмом небе от семинара и два часа пересказывала его Юкке по телефону. Валю тоже околдовали слова и образ Гаянэ, но она никак не могла разложить услышанное по полочкам, словно побывала на опере на иностранном языке.

Юлия Измайловна уверяла, что в опере не обязательно понимать, про что поют, надо наслаждаться пением и музыкой, но Валя не умела наслаждаться непонятным и таращилась в темноте зала в либретто. Либретто литотерапии у неё не было, дома драгоценных камней, кроме бессмысленного шведского бриллианта, сроду не водилось.

Подаренные Марком серёжки с бледно-розовыми камушками Вика давненько обменяла на наркоту, а Валя и не поняла, что там были за камни. У матери тем более не было ювелирки. Зачем она, если муж найдёт да пропьёт?

Лев Андронович на занятиях в духовном университете постоянно напоминал, что нужная информация сама найдёт человека, а ненужная спрячется, как ни взламывай информационное поле. Натиск «каменной» темы показался Вале важным, но что-то мешало к ней подступиться.

Покой и защищённость её детства символизировал бабушкин деревянный дом в деревне Берёзовая Роща. И когда в бараке на Каменоломке было так тяжело, что хотелось побыстрей умереть, Валя прижимала ладошки к деревянной стенке, и дерево словно вытягивало боль.

Выстраданная матерью отдельная квартира не ощущалась до конца каменной: неуклюжие хрущёвки торчали в городке без специального плана, перемежаясь частными домишками и кусками поредевшего лесочка. Областной центр, где Валя закончила медучилище, был более каменным, более затейливым, со строгим военным порядком домов и старым купеческим центром.

А Москва обрушилась на голову необъятной архитектурной симфонией, и Валя не понимала её, пока не сообразила про принцип колец и не представила себе огромные пяльцы, на которых небесный диспетчер вышивает камнями гигантские картины.

Прежде Валя считала ерундой даже стоун-терапию, мол, в массаже нет ничего лучше живых рук, хотя Лев Андронович принёс ей ротапринтную брошюру о китайском массаже камнями. Но Гаянэ сумела одним семинаром оживить и очеловечить каменное, ощущавшееся прежде как энергетические провалы.

На первом этаже Маргаритиного дома находился ювелирный магазин «Изумруд», туда Валя с Викой отправились постигать душу камней. Ряды штампованных серёжек и колечек выглядели скучной мишурой, но вдруг в комиссионном отделе на Валю сверкнул огромный глаз старомодной брошки, и внутри что-то заныло.

– Что за камень? – спросила она взволнованно.

– Аквамарин, – буркнула продавщица, тряхнув фиолетовыми и пепельными прядями взбитых волос.

– А поподробней? – грубовато потребовала Вика.

Продавщица подняла глаза и заулыбалась:

– Ой, я ж у вас вены лечила! Смеялась, что велели есть семечки, лук, чеснок, помидоры и овсянку, а ноги-то болеть перестали.

– Вспомнила вас, – улыбнулась Валя. – Ещё клюкву, лимоны, свёклу. И пешком ходить с работы до Ленинских гор.

– Хожу как приговорённая! – благодарно затараторила продавщица. – Оправа – серебро 875 проба. Застёжка шомпольная. Свердловский ювелирный завод. Сделано в шестидесятые. Не надо вам такое: дорогой как чугунный мост, к тому же из бабкиной шкатулки. Вам лучше посовременнее.

– Дайте в руках подержать, – попросила Валя.

Продавщица подала брошку с витрины и, перегнувшись через прилавок, зашептала:

– Начальство запретило в руки давать! В ювелирный на Ленинском три дня назад пара вошла. Одеты фирменно, типа покупатели. Баба кольцо с крупным рубином померила, да как ломанётся в двери! А мужик охраннику в глаза баллончиком! В тачку прыг, и поминай как звали, а номера перебиты. Продавщицу уволили, на счётчик поставили. Охранник в глазной больнице. Представляете, в какое время живём?

Валю так интересовал камень, что не ответила. Зажала в кулаке, прикрыла глаза и поняла, о чём говорила Гаянэ. Её пробило и околдовало, словно услышала шум водопада и почувствовала, что стоит у прилавка по пояс в воде аквамаринового цвета.

А у колечек и серёжек отрастают плавнички, и они вырываются из тюрьмы стеклянных витрин крохотными золотыми и серебряными рыбками. Стало так хорошо, что не выпускала бы брошь из ладони.

– Берёте? – изумилась продавщица.

– Дорого, – вздохнула Валя.

– Нефига на себе экономить, – встряла Вика.

– Долг платежом красен. С мужчиной своим придите, а я уж его разведу на покупку, – подмигнула продавщица.

– Нет такого мужчины, – пожала плечами Валя.

– Под лежачий камень вода не течёт. Надо вам стрижечку модную, пряди как у меня покрасить. И по ресторанам. Там полно бандитов, такую, как вы, не пропустят, – посоветовала продавщица. – Мне-то легко, стою как на выставке – все мужики мои! А вы в своём кабинете одних стариков и нищебродов видите.