Шрифт:
Оба стихотворения Блока оказали огромное, может быть и не менее важное, чем васнецовские картины, влияние на последующее восприятие образов Сирина, Алконоста, Гамаюна. Однако следует учитывать, что стихотворение Блока «Гамаюн, птица вещая» впервые было напечатано только в 1908 году в газете «Киевские вести» и лишь в 1911-м вошло в «Собрание стихотворений», выпущенное издательством «Мусагет» 497 . Стихотворение «Сирин и Алконост» увидело свет еще на десять лет позже, в 1919 году, в журнале «Записки мечтателей», выпускавшемся издательством «Алконост». Картины Васнецова были к тому времени общеизвестны. Поэтому вполне естественно, что противоположная лубочной васнецовская традиция интерпретации образов Сирина, Алконоста, Гамаюна сформировалась еще до публикации блоковских стихотворений и/или независимо от них.
497
Блок А. Собрание стихотворений. 2-е изд., испр. и доп. Кн. 1. Стихи о Прекрасной Даме (1898–1904). М.: Мусагет, 1911. С. 13.
В качестве показательного примера приведем стихотворение Александра Перфильева «Воскресение Христово», написанное в 1920-х:
Ночь простые холсты небеленые,В ясноглазый апрель засиненные,Заслонив облаков острова,Распахнула над старицей древнею,И, с уделов доныне жива,Носит древнее имя – Москва.Шли над ней за столетьем столетия,Благоденствия и лихолетия —Крест Господень и вражий топор, —Но, спокойная и величавая,Все стерпела Москва златоглавая,И последний тяжелый позорОсиянное Имя не стер.Ночь окутала мраком околицы,Но Москва не заснула, а молится, —Ибо кончился длительный пост:Птицу Сирина с песней тоскующейЭтой ночью пасхальной ликующейБелокрылый сменил Альконост.Ночь уже побледнела весенняя,Но не смолкли в церквах песнопенияВ этот радостный Праздник Христов,И торжественной медью расплавленной,Как напутствие Крестных Ходов,Льется звон «сорока сороков».А вверху над Кремлем белокаменным,Заревым поглощаемы пламенем,Растворяясь в туманной дали,Под тяжелою ношей согбенные,Крестным ходом идут убиенные,Что в бесчестие Русской ЗемлиЧестной смертью на плахе легли.Имена их Ты, Господи, ведаешь,Но Восток, в огневых облаках,Провожаемый ясными звонами,Над полями, лесами и склонами,С плащаницей Руси на руках? 498498
Перфильев А. Стихи. Мюнхен, 1976. С. 31–32.
Стихотворение интересно тем, что в нем отчетливо видна отсылка к картине Васнецова, изображающей птиц радости и печали, но трактуется работа Васнецова противоположно тому, как понимает ее Блок. Птицей печали оказывается Сирин, а птицей радости – Алконост:
Ночь окутала мраком околицы,Но Москва не заснула, а молится, —Ибо кончился длительный пост:Птицу Сирина с песней тоскующейЭтой ночью пасхальной ликующейБелокрылый сменил Альконост.Справедливости ради нужно отметить, что картина Васнецова такое альтернативное прочтение допускает. Если соотносить подпись под картиной – «Сирин и Алконост» – с изображением, то Сирином окажется черная тоскующая птица-дева слева, а Алконостом – восторженно распахнувшая белые крылья птица-дева справа. В пользу такой трактовки может говорить и то, что черная, мрачная птица-дева более похожа на Сирену, прародительницу нашего Сирина. Здесь можно в качестве хоть и рискованной, но аналогии указать и на изображения Сирен на античных вазах 499 и других артефактах, но – главное – на картину прерафаэлита Джона Уильяма Уотерхауса «Улисс и Сирены» (1891) 500 . Черная птица-дева Васнецова кажется буквально списанной с Сирен Уотерхауса (цвет оперения, наклон головы, выражение лица, отсутствие рук; см. илл. на вкладке).
499
Напр., изображение Одиссея и Сирен на знаменитой краснофигурной вазе 480–470 гг. до н. э. из собрания Британского музея.
500
О том, что в картинах Васнецова есть «и доля, взятая у прерафаэлистов», писали уже современники художника (см.: Ге П. Н. Характерные течения современной русской живописи // Жизнь: Литературный, научный и политический журнал. 1899. Т. 1. Март. С. 163). С их творчеством Васнецов был знаком, однако нам неизвестно, видел ли он именно эту работу Джона Уильяма Уотерхауса (1849–1917), хранящуюся в настоящее время в Мельбурне, в Национальной галерее Виктории. При этом любопытно, что не так давно очевидная близость сюжетов и манер двух живописцев была использована мошенниками. См. в заметке Е. С. Вязовой на портале «Артгид» (24 июня 2013): «В начале ХХ века общим местом стали сопоставления прерафаэлитов и их последователя Уильяма Уотерхауса с Виктором Васнецовым, населявшим натурные пейзажные штудии мифологическими персонажами. Кстати, с Васнецовым и Уотерхаусом связана курьезная история: в начале 2000-х годов, когда Россию захлестнул вал подделок русской живописи XIX века, старая копия картины Уотерхауса „Леди из Шалотт“ (подлинник хранится в галерее Тейт в Лондоне) была продана как работа Виктора Васнецова „Княгиня Ольга“, с наведенной на полотно фальшивой подписью Васнецова» (URL:.
Однако если первичным считать текст – заголовок «Сирин и Алконост» и поясняющий его подзаголовок «Песнь радости и печали», – то птицей радости окажется Сирин. Ну а птица радости непременно должна быть белой, а не траурно-черной. Блок следовал логике текста, посчитав, что Сирин – это птица радости, то есть белая птица справа, а Алконост, черная птица печали, – слева; А. М. Перфильев – логике изображения, сочтя, что подпись «Сирин» под изображением черной птицы указывает на то, что черная птица печали и есть Сирин, а подпись под изображением белой птицы – что белая птица радости и есть Алконост 501 .
501
Некоторая путаница с опознанием васнецовских птиц продолжается до настоящего времени. В рассказе Валерия Вотрина «Алконост» (2000) эта путаница становится сюжетообразующей и виртуозно обыгрывается. Герой рассказа привозит в Москву из Индии диковинную птицу: «Попугая? Да нет, не попугая. Птицу. Так сразу не объяснишь… <…> эта птица, понимаешь, она не птица совсем, у нее голова человеческая, женская, понимаешь, и она поет так, что душу выворачивает, Алла вчера чуть с ума не сошла, и я вместе с ей, <…> Я эту птицу в Калькутте на базаре купил. А она, оказывается, поет». Именно это пение, заражающее всех полной безысходностью, позволяет диагностировать подмену: «Господи! <…> да ты хоть понимаешь, кого ты из своей Индии привез? Ты же с собой сирина привез! <…> Нет, это не алконост. Алконост – птица радости. Будь это алконост, вы бы прыгали там от счастья. Нет, это сирин. Господи, лучше бы ты крокодила привез, как некоторые идиоты делают. <…> Помнишь, у Васнецова – „Сирин и Алконост“? <…> Я же говорю, это птица печали. Она плачет по всем. Это плакальщик по миру». Как полагает подруга героя, от горя и тоски с птицей-девой произошла трансформация, превратившая ее из веселого алконоста в печального сирина: «<…> я поняла, что она – птица грусти, хотя когда-то она была птица радости, алконост, понимаешь, но, попав сюда, ей расхотелось радоваться и воспевать радость, и она стала птицей грусти». В финале рассказа герой надеется, что «алконост пересилит в ней сирина, и она, наконец, запоет свою чудную завораживающую песнь». «Лети. Только когда вздумаешь возвращаться, не садись в Индии. Они там опять тебя изловят и поволокут на базар. В следующий раз прилетай к нам. Прилетай алконостом», – напутствует он птицу при прощании. См.: Вотрин В. Г. Жалитвослов. М.: Наука, 2007; см. также: https://bookscafe.net/read/votrin_valeriy-alkonost-24726.html#p4.
В этом плане самый «безопасный» выход нашел И. Е. Репин. С восторгом отзываясь о выставке Васнецова, он в письме А. С. Суворину от 7 февраля 1899 года, видимо, чтобы не путаться в тонких различиях между Сирином и Алконостом, обеих птиц-дев именовал Сиринами: «На выставке Васнецова Вы получите громадное наслаждение. <…> какие Сирины! Какой Гамаюн!» 502
Гамаюн. Художественный журнал. СПб., 1906. № 1
502
Репин об искусстве / Сост., вступит. статья, прим. О. А. Лясковской. М.: Изд-во Академии художеств СССР, 1960. С. 89.
Под влиянием Васнецова, как кажется, сначала был адаптирован культурой и переосмыслен образ птицы Гамаюн, имевший меньше прототипов и конкурентов в лубочном и народном творчестве, чем Сирин и Алконост, а потому более открытый новым трактовкам. Он, в частности, оказался востребован в журналах эпохи Первой русской революции.
Так, в 1906 году в Петербурге вышел первый (и единственный) номер «художественного журнала» «Гамаюн» с изысканной птицей-девой на обложке, выполненной в модернистском, даже в «мирискусническом» ключе.
Художник 503 постарался максимально дистанцироваться от Васнецова и создать самостоятельное произведение, отказавшись, в первую очередь, от стиля «`a la russe». Поворот тела и головы, направление взгляда этой птицы Гамаюн – вся композиция обложки зеркально противоположна композиции картины Васнецова. Отличен тип женской красоты, пейзажный фон и пр. Главное же – изменено выражение лица: вместо отчаяния – надежда, птица-дева устремлена вперед, видимо, в светлое будущее. Крылья у нее отнюдь не «смятенные», а будто расправляются, чтобы взлететь и присоединиться к приближающейся из-за горизонта стае. Однако прообраз птицы Гамаюн с обложки одноименного журнала несомненен: как бы ни меняла птица Гамаюн позу, положение крыльев и выражение лица, она все равно остается «дочерью» той птицы-девы, которая стала знакома широкой общественности благодаря картине Васнецова.
503
Автор обложки не указан. Однако редактором-издателем журнала был художник Александр Иванович Вахрамеев (1874–1926). В редколлегию также входил художник Иван Силыч Горюшкин-Сорокопудов (1873–1954).