– Русские своих не бросают, – заявил я. – Пятьдесят на пятьдесят, и точка.

Покривившись, Диана вздохнула:

– Ладно. Хрен с тобой, золотая рыбка. – Мы пожали руки, и Диана дёрнула меня, поднимая на ноги и возвращая вертолётики в голове. – Мир?

– Угу, мир, – вяло кивнул я. – Дружба. Жвачка. Я, собственно, чего и приходил-то.

– Да, я так и поняла. Ладно, дуй к себе, партнёр. Комнату найдёшь?

– Обижаешь!

– Обижаю не так, салага.

Тут она была права. Обижала она действительно не так.

Я вернулся в комнату, которую мужик оставил нам с Фионой. Сделал круг по комнате и, не найдя второй кровати, рухнул рядом с вырубленной наглухо кошкодевкой. Задумался, закрыл ли я дверь. Мысль была настолько увлекательной, что я с ней и уснул, несмотря на храп тян, который всё сильнее напоминал уютное кошачье мурчание.

***

Проснулись мы одновременно – будто толкнул кто. Я почти протрезвел и сразу смекнул, что темно и прохладно. Наверное, на дворе стояла осень, либо ранняя весна – не заметил как-то, по деревьям. Днём-то вроде припекало, а как солнце зашло – тот ещё колотун. У Фионы стучали зубы.

– К-к-костя?

– М? – лениво откликнулся я.

– М-м-между нами… Между нами…

– Между нами – тишина, – зевнул я. – Небо, полное дождя…

– Между нами ничего не было?

– Ну как же «ничего»? Говорю ж – небо.

Голова, что характерно, почти не болела. Только кружилась ещё немного. Эх, и хорошее же пиво в этом мире! По-моему, одно такое пиво оправдывает вообще всё, что угодно, любые страдания.

Вспомнив о страданиях, я вспомнил и ночной визит к Диане. Содрогнулся. Блин! Вот придурок-то! И этот ещё, который «возьми моё сердце», подкузьмил, ничего не скажешь. Надо было додуматься – пьяного в дрова человека к бабе в комнату впихнуть.

– Где здесь туалет? – резко села на кровати Фиона.

– На улице, – сказал я.

– Как – на улице? – Она так удивилась, что её глаза, кажется, начали светиться в темноте.

– Ну, так. Налево, за углом, – зевнул я.

– Какой кошмар. Какое варварство!

– Хочешь, лоток тебе в углу поставим, – усмехнулся я.

Но быстро понял, что шутки шутками, а в туалет-то действительно надо. Причём, надо срочно.

– Дурак! – Меня вскользь стукнули по голове.

– Так, ну-ка бегом пошла! – прикрикнул я, вставая. – Сортир один, а пива было много!

Фиона выскочила в дверь, которую я, конечно же, оставил открытой. Я, скрипя зубами, добрался до окна, отворил ставни и вдохнул ночной свежий воздух.

Легче не стало. Наоборот, возникло крепкое ощущение того, что всё кончено, и дальнейшая борьба бессмысленна.

В голове мелькнула паника. Потом – улеглась. Кого тут, собственно, бояться-то?..

С этой мыслью я влез коленями на узкий подоконник и расстегнул молнию на агентских брюках. Эх, никто, наверное, в таком костюме ещё так не нажирался… Позорю честь мундира, так сказать.

Пустынный двор трактира заливал лунный свет. Хлопнула дверь, выскочила наружу быстрая тень с кошачьим хвостом и скрылась за углом. Дверь, значит, далеко от моего окна. Никого не обижу. Ну, пора…

Облегчение накрыло меня нежной волной, подхватило и понесло в страну блаженства. И эта прохладная ночь, и эта луна, и этот сверчок, где-то что-то сверчащий – всё наполнило мою душу таким невыносимым счастьем, что захотелось петь. Но я взял себя в руки и ограничился вздохом.

Минуту спустя слева от меня распахнулись ставни соседнего окна и наружу высунулась растрёпанная со сна Диана. Мигом оценив обстановку, она спросила:

– Охерел?

– Прошу прощения, ситуация, товарищ партнёр, была безотлагательная, – покаялся я.

Поток и не думал иссякать. Я уже начал беспокоиться. Ну не могло же во мне поместиться столько жидкости? Ну правда!

– Животное, – констатировала Диана.

Щёлкнула зажигалка, и до меня долетел запах дыма. И где, когда она успела сигарету замутить? В пиджаке у Андреаса? В бардачке «тарелки»?..

– Это, между прочим, невежливо, – сказал я, прилагая усилия к скорейшему завершению мочеиспускания. – Спросила бы сначала меня, не возражаю ли я…

– Ты же не возражаешь? – лениво спросила Диана.

– Да ладно, чего уж там…

Внизу появилась Фиона. Она сначала хотела просто войти в дверь, но кошачьи уши зашевелились, уловив звук водопада. Она подняла голову и ахнула:

– Костя!

Костя, Костя… Я уж двадцать три года, как Костя. Вот можно подумать, сам в восторге от такой ситуации.

– Раскаиваюсь, – процедил я сквозь зубы.

Процесс дегидратации подошёл к концу, и одновременно с этим на меня накатил сушняк. Вот блин! Теперь переться воду искать. А воду-то найти проблема. Пиво явно быстрее найду. И повторится всё, как встарь…