— Завтра я уже могу не решиться на этот диалог, — ответила я. — А мне нужно знать. Много времени я не займу, обещаю.

— Ну, хорошо, — кивнул наконец мужчина. Он отстранился от мамы и обратился к ней. — Ты иди наверх, я сейчас переговорю с Кристиной и поднимусь тоже.

— Хорошо, — ответила мама и ушла вверх по лестнице.

— Идем, — указал он рукой мне на кухню.

Вскоре мы оказались на ней вдвоем, я прикрыла дверь, чтобы наш разговор не был слышен маме.

— Чая? — спросил Владимир.

Он подошел к барной стойке, поставил перед собой две чистые чашки и взял в руки чайник.

— Нет, спасибо, — отказалась я.

— Как хочешь, — пожал плечами мужчина и налил себе в чашку чай. — Садись тогда, и рассказывай, что ты хотела знать.

Я села напротив него, но долго молчала. Решиться с ним поговорить было проще, чем задавать ему вопросы на самом деле. По факту я ничего о нем, как о человеке, не знаю, и не могу поручиться за то, какая у него будет реакция на сказанное мной. Но раз уж я сама его сюда привела, надо что-то говорить…

— Кристин, — поторопил он меня. — Я, конечно, не против вот так с тобой выпить чая, но ты все-таки расскажешь мне, о чем ты хотела поговорить среди ночи?

— Да, — кивнула я, собрав свою волю в кулак. — О маме.

— Я догадался, — усмехнулся он. — А конкретнее можно?

— Конкретно о ваших планах на нее. Я за нее…волнуюсь.

— А ты прям такая защитница, да? — задал он вопрос с каким-то странным смешком. Меня аж передернуло. Не понравился мне его тон…

— Я должна знать, за кого выходит замуж моя мама, — ответила я. — К тому же, это напрямую затрагивает и мою жизнь.

— Нет, это похвально, конечно, — сказал он. — О маме нужно заботиться.

— Как иначе? Она — моя мать.

— И что именно тебе непонятно? — смотрел на меня Владимир. В его глазах исчезло веселье. Осталась усталость и какой-то холод… Пока я ему не очень нравлюсь, хоть Завьялов и изображает вежливость и радушие. Впрочем, это взаимно. Будем теперь как в театре играть свои роли, которые к истинным чувствам отношения не имеют… — Свадьба будет, в конце лета, когда из лагеря вернется моя дочь. Ты же понимаешь, что свадьба без нее невозможна?

— Это я поняла, — сказала я осторожно, подбирая слова, чтобы не разозлить нового мужа мамы. Нам все-таки жить под одной крышей. — Но вы действительно хотите жениться на ней?

— Да, — ответил мне, открыто глядя в глаза, Владимир. Не похоже, чтобы он говорил неискренне. Может, действительно, повода переживать ни за маму, ни за себя у меня нет? — С чего у тебя есть сомнения на этот счет?

— Вы мужчина…непростой, — пояснила я. — Очень удивительно, что такой, как вы, обратили свое внимание на обычную учительницу географии в самой обычной средней школе.

— Ничего удивительного, — пожал плечами Завьялов. — Нина — красивая, ухоженная, еще молодая женщина. Она мне просто понравилась. Мне неважно, кем она работает. Моих денег хватит на всех.

Тут он прав. Мама родила меня рано, и следит за собой, насколько нам позволяли финансы. Она у меня красивая… Но этого достаточно для брака разве? Неужели только из-за красоты мужчина такого статуса готов взять и жениться?

— Вы любите мою маму, Владимир? Честно.

— Честно? Люблю.

— Без каких-то подводных камней?

— Без. Девочка, тебе нечего бояться за свою маму. Мы с ней нашли друг друга на заре молодости, нам вместе хорошо и тепло. Ничего тут больше нет из объяснений — я просто устал был один. Захотел семью, жену… И Нина мне очень понравилась и как женщина, и как человек.

— И вас не смущало, что у нее есть взрослый ребенок? — уидивилась я.

— Так у меня у самого он есть, — мягко рассмеялся Владимир. — В нашем возрасте было бы глупо искать вторую половину, у которой не было за всю жизнь ни детей, ни плетей.

— Но вы могли найти себе молодую, без детей.

— Мог, — вздохнул он. — Но судьба свела меня с твоей мамой, и я решил, что хочу видеть ее в качестве супруги.

— Но… Тогда я не понимаю, — растерялась я.

Что-то тут не вязалось все равно…

— Что именно? Я тебе уже всю душу раскрыл.

— А квартира?

— Что квартира?

— Вы попросили маму ее продать и взяли деньги с ее продажи. Зачем? — задала я прямой вопрос, который вертелся у меня на языке с самого начала разговора.