Он отшатнулся и схватился лапами за глаза, открывая тело. Я, как швейная машинка, на пределе возможной скорости начал строчить его ребра. Пусть неглубоко и до сердца я не доставал, но пара процентов серебра в сплаве отлично делали свое дело.

Теплая кровь брызнула во все стороны, оборотень зарычал и попытался достать меня когтями, но меня там уже не было. Я погасил огонь и, петляя, побежал за другие колонны.

На кураже я повторил фокус с засадой, пропустил тушу вперед и успел сделать пару стежков на ляжке, идя сверху вниз, но гвоздь с противным скрипом застрял где-то в кости под коленкой. Выдернуть не успел, в плечо прилетела тыльная сторона лапы деймоса. Повезло, что деймос бил с разворота, но все равно будто машина сбила. Я пролетел несколько метров, чудом не выронив зажигалку.

Началась игра в кошки-мышки. Подранок хромал, периодически пытаясь вытащить гвоздь из ноги, но все равно его скорость впечатляла. Я плутал вокруг колонн, пытаясь подгадать лучший момент для рывка за брошенным колом. Дважды спасался только в последний момент, кувырками уходя из-под удара.

Наконец, раскачав оборотня и вынудив его прыгнуть в другую сторону, я бросился к трупу и схватил кол. Попутно заметил, что первый оборотень все еще в отключке, хотя раны перестали пузыриться и начали затягиваться.

Идеальный момент, чтобы добить, но за спиной выскочил подранок. Злой, взъерошенный, изо рта шла пена. На груди десяток волдырей, с коленом вообще творился какой-то гнойный ужас. Оно покраснело, опухло и сочилось белыми шипящими соплями. Смесь рыка и скулежа вырывалась из его пасти, каждый раз, когда он наступал на эту лапу.

Я переступил через подтаявшее тело, щелкнул зажигалкой, вызывая огонь, и поднял ее повыше. Оборотень по-собачьи повернул голову набок, потом на другой, а потом, брызгая слюной, выдал очередную порцию рева!

Я тоже размял шею, подкинул кол, перехватывая его поудобней. Но кричать не стал, а метнул зажигалку прямо в морду зверю.

Будь ты хоть оборотнем, хоть монстром из другого мира, хоть деймосом, но рефлексы есть у всех. И у него были. Он дернулся, инстинктивно поднимая лапы к морде.

А я в этот момент выдал второй свой лучший бейсбольный удар. Я подскочил к оборотню, перехватил «биту» двумя руками, замахнулся и рубанул сплеча, проломив и чуть ли не вдребезги разбив коленную чашечку. Нарыв лопнул, раздался хруст сломанных костей, и звон гвоздя, выпавшего из раны.

Лапа оборотня подломилась, и он, не удержав равновесия, рухнул мордой в пол. Я прыгнул ему на спину, и перехватив кол ближе к пятке, вогнал его под правую лопатку, выдернул и воткнул под левую, и третий раз, на случай если сердце в центре, забил его практически в позвоночник.

Никаких спецэффектов не было. В прах он не рассыпался, гнить со скоростью света не начал. Тварь банально крякнула, оборвав вдох, и затихла. А над поверхностью кожи в пару сантиметров высотой появилось темное дрожащее марево, будто мертвое тело пытается покинуть душа. Я подобрал зажигалку и, помня, что вспыхнуть может высоко, аккуратно поднес пламя к ноге оборотня.

Повторилось все почти один в один, как с баргестом. Вспыхнуло лиловое пламя и закружились искорки. Поток света выстрелил в меня, одновременно проникая в самую глубь и обтекая. Пошел энергетический приход, как после эликсира — отступила усталость и пропала боль в ушибленном плече. Все стало ярче, будто темному зрению обновили батарейки. А еще я почувствовал, как в одном кармане нагрелся жетон рекрута, а в другом завибрировал душелов, будто Муха беснуется внутри.

Или с опытом приходит привыкание и каждый раз нужно все больше и больше дозу, или организм в состоянии стресса и осознавания, что опасность еще не миновала, сократил процесс, но закончилось все быстро. Я выдохнул, поднял гвоздь и собрался добивать гурмана, любителя мороженки, но услышал приближающиеся крики и мое имя.

Гидеон вбежал из какой-то темной ниши, увидел меня и чуть ли не обниматься бросился. Я хоть и рад был его видеть, но отстранился. Видок у него был тот еще — весь пыльный, грязный, на голове комья слипшейся паутины, под глазом сажа.

— Матвей! Живой? Слава бо… — он осекся, будто чуть не сказал матерное слово, сделал глубокий вдох и набросился на меня, — Сволочь ты этакая, куда тебя понесло? Зачем ты убежал? Я думал, что уже не найду тебя. Что бы мне Гордей на страшном суде сказал? О чем ты думал вообще?

Я чуть не задохнулся от возмущения. Оказывается, это я убежал? Нет бы похвалить, что такого крутого оборотня в одиночку завалил. И второго почти. Блин, надо же добить!

Оборотень услышал мои мысли, дернулся и перевернулся. Оперся на передние лапы и начал подниматься. Смотрелось жутковато — морду с лапами он не поднимал, первой вверх шла горбатая спина, и только уже потом он сам.

А потом его начало ломать, с хрустом дернулась лапа. Вроде выправить хотел, но перестарался — ее выгнуло в другую сторону. Потом передние лапы с судорожно сжатыми когтями начали хрустеть, дошло и до шеи — ее выгнуло совсем уж неестественно. При этом деймос не издавал ни звука, только сухие щелчки суставов.