Я забрался внутрь, уселся поудобней и разложил перед собой все необходимое для успешной операции: чашку с еще теплым кофе, стеклянную гранату и «крынку», заряженную зажигательным патроном. Прикрыл дверцу, оставив только маленькую щель, в которой проглядывалась почти вся Банши.

Она сняла куртку, задвинула к изголовью кровати перевязь со своим инвентарем и улеглась на подушку. Улыбнулась мне и что-то прошептала. По губам я читать не умею, но смысл уловил: «Не усни!», я в ответ отсалютовал ей чашкой кофе. А она вместо того, чтобы закрыть глаза, вдруг приподнялась и, уже не скрываясь, крикнула:

— Матвей, запомни! Не пытайся меня спасти, убегай, — и только после этих слов повернулась на другой бок и натянула на себя простыню.

Доходчиво, но непонятно. А попытался вспомнить, кто такие банши в том мире, но кроме образа орущего призрака ничего в голове не появилось.

Допил кофе и стал ждать. Банши ворочалась сама, переворачивала и взбивала подушку, но минут через двадцать, наконец, засопела. Дыхание выровнялось, даже послышался легкий храп.

Я допил кофе и как мог, развлекался, представляя себя то любовником, спрятанным в шкафу, то ребенком, который играет в прятки. Напрягал и тер глаза, всматриваясь в освещенную луной комнату, и слушал. То шуршит кто-то в стенах, то половица скрипнет, потом муха начала жужжать и биться в окно.

Я начал залипать. Вроде мыслю о чем-то, на Банши смотрю, а потом — хлоп, и уже мерещится что-то из прошлой жизни. Осознаешь, что отключился и дергаешься в страхе, пот прошибает. Ты встряхиваешься, по лицу себя бьешь, держишься пару минут, а потом опять залипаешь.

Один раз так в фуру чуть не влетел на ночной трассе. Мысль, что сейчас могу влететь сильнее, как-то подхлестнула, и сон отступил. Зато затекли колени.

Я уже было собрался тихонько приоткрыть древку и вытянуть ноги, как почувствовал, что стало холоднее. Затем послышался скрип и легкие шаги. Будто ребенок крадется.

Я сжал «крынку» в правой руке и направил на дверь — может, воображение разыгралось, но, казалось, что нечто стоит прямо перед шкафом. Стоит, шелестит чем-то и, возможно, чувствует меня.

Я замер, забыв, что надо дышать, волосы на руках, как наэлектризованные, встали дыбом. Дверь колыхнулась и сдвинулась на пару миллиметров. Я услышал дыхание — грубое, прерывистое, будто маньяк-астматик долго гнал жертву, догнал и теперь, пуская слюни, хочет ее потрогать. Хотя, если честно, то я не знаю ни одного маньяка-астматика. Но в этих хрипах слышалось столько похоти и жажды, которые вызывали только презрение и тошноту.

Давай, уже открой дверь! Я готов был стрелять, но вдруг там никого нет, или промажу и спугну? Давай уже или открывай, или проваливай! Мне уже воздуха не хватает.

В комнате раздался тихий смешок, и темно-красная тень промелькнула в полосе лунного света. Я вдохнул, но лишь для того, чтобы снова задержать дыхание, заткнувшись от неожиданности. Над спящей Банши появилась уродливая голова, а потом и остальное тело.

Как какая-то пародия на анатомический атлас, на кровать рядом с Банши, уселась женщина с полностью ободранной кожей. Мясо и мышцы с белыми прожилками суставов, черные глаза и красные волосы, которые встали дыбом, когда бу-хаг мягко запрыгнула на девушку и приблизилась к ее лицу.

Банши не проснулась. По ее телу пробежала судорога, а дыхание изменилось. Кожа начала бледнеть, теряя живые краски. Девушка задергалась, будто ей снится сон, что она бежит.

Я, как мог тихо, подтолкнул дверку и выдвинул ногу вперед. Нащупал пол и поставил ногу, скрипнув на кусочках соли. Пожирательница дернулась и резко посмотрела в мою сторону.

Глаз у нее не было, только черные провалы, подчеркнутые мясистыми безкожими дугами на месте бровей. Тонкий, плоский рот без зубов и языка открылся, и она зашипела. Перевела взгляд на окно, потом обернулась на дверь.

Понять мимику по голым мышцам лица я не смог, но выглядела она обеспокоенной. С шумом втягивала воздух, жесткие волосы то опадали, то опять делали стойку. Но травка с солью работала — вампирша фыркнула, еще раз оглядела комнату и вернулась к Банши. Приблизила морду к ее лицу, открыла рот и стала втягивать жизненную энергию девушки. Я посмотрел через ауру — пожирательница сверкала, а вокруг Банши марево трепетало и истончилось.

Больше ждать было нельзя. Я перехватил гранату в правую руку, зубами выдернул пробку и, задержав дыхание от резкого запаха, шагнул из шкафа и метнул гранату. Целился над тенью, которую тварь отбрасывала на стену.

Оставляя дымный след, бутылочка, покрутившись в воздухе, пролетела над головой пожирательницы и с громким хлопком разлетелась о стену. Вдребезги, оставив мокрое пятно на стене, из которого повалил густой фиолетовый дым.

Вампирша аж подпрыгнула, заверещала и попыталась прыгнуть в сторону выхода из комнаты. Волосами влетела в облако дыма, и как от хорошего удара в лоб, дернулась назад, подбросив тощие ноги вверх.

Завозилась, запутываясь в дыму, как в сетке, и поползла, медленно переставляя руки и ноги. Выползла из облака и, трясясь от напряжения, поднялась на четвереньки. Потом выпрямилась и уткнулась лбом в дуло «крынки».