— Ты такой забавный, когда спишь, — хихикнула Банши. — А когда просыпаешься, то вообще умора.

— Черт, черт, черт, что ты мне подмешала? Зачем? — я посмотрел в окно, пытаясь понять, сколько времени прошло.

— Тебе надо было отдохнуть. В таком состоянии, ты бы никому не помог, а скорее сам бы сгинул. И не спорь, я знаю, о чем говорю, сама такой была.

— Сколько я спал? — судя по ощущениям легкости в теле часов двенадцать.

— Чуть больше двух часов, — ответила Банши и, глядя на мой недоверчивый взгляд, добавила. — Я непростую все-таки вещь тебе подмешала. Авторский рецепт, но совсем без сна не работает. Пока ты дрых, я сгоняла в город и выгодно продала остатки бу-хаг, алхимики такое любят.

А еще она прошлась по магазинам, полностью забив все отделение на ее перевязи, кое-что прикупила и для меня, и вдобавок обработала рану на плече. И все это пока я спал.

— Такого чудного гвоздика, как у тебя был раньше, я не нашла. Взяла на свой вкус, но не сомневайся в качестве. Третий уровень, отличный сплав с серебром, — она протянула мне бумажный сверток, а потом еще один побольше. — И вот еще на сдачу дали, на тот случай если стражников не захочешь убивать.

В маленьком свертке оказался нож с ножнами. Обычный охотничий нож с рукояткой из светлой кости. Лезвие без изысков — прямое и острое, с гравировкой возле небольшой гарды. Автор ножа явно искусно изобразил какую-то сценку из охотничьей жизни, но большая часть уже стерлась, я смог разобрать только силуэт человека с собакой напротив, возможно, медведя. В руке нож ощущался странно, казалось, что он вибрирует, делясь своей силой и нетерпением.

Я не стал скрывать, что он мне понравился, и искренне поблагодарил Банши.

Во втором свертке оказалась простая, но увесистая, дубинка — смесь бейсбольной биты и скалки. То есть в бейсбол не поиграть — коротковата, тесто не раскатать — форма кривобокая с расширением в виде груши. Против деймосов такая не поможет, а вот человека вырубить, будто доктор прописал.

К двум сверткам добавилась маленькая коробочка с десятью зажигательными патронами и клеймом оружейной фабрики Петрова. Я сразу же зарядил один, еще три запихнул в патронташ к последнему серебряному, а остальные спрятал в карман.

— А патронов не мало? — я поднял брови, делая вид, что смотрю, нет ли у нее еще подарков.

— Ты и эти-то не трать, дорогие жуть, — сказала девушка, — Мне из-за них еле-еле хватило, чтобы сонные гранаты купить.

— Зачем сонные, у меня ощущение, что я на неделю вперед отоспался.

— Ты-то, а охранники? Или ты все-таки валить их будешь? Я на мокруху не подписываюсь, — Банши задумалась. — Пока что, а там еще посмотрим.

На улице все также было безлюдно, либо богатеи еще спят, либо уже давно на работе. А может, все вместе — отцы семейства уже убежали зарабатывать свои миллионы, а домочадцы еще почивают. Банши подошла к моторке, стоящей на углу, просунула в окошко ключи от дома и забрала конверт. Махнула мне рукой и пошла в арку узкого переулка между заборами.

— Много заплатили? — я догнал ее и пошел рядом.

— Не особо, твоей половины даже не хватило на мой гонорар, — она покачала головой, — Так за помощь, еще будешь должен.

Я не стал спорить. Деньги наживное, а Гидеон у меня один. И, честно говоря, подаренный нож грел душу, и то, что Банши на него потратила свои очки Ордена, вполне примирило меня с ее жадностью.

Мы обошли несколько домов, перелезли через невысокий забор, переждали в кустах, пока мимо пройдут две горничные с корзинками, перебежали чей-то участок и опять скрылись в переулке. Минут через десять оказались у сгоревшего дома, забрались на второй этаж и, стараясь не пачкаться об обгоревшие балки и рамы, приткнулись у окна.

Неплохой оказался вид — три штуки высоких ворот были видны уже практически до земли, и помимо них над забором уже открылись новые детали. Два патруля охранников, курсирующих вокруг дома. Клетка с собаками — тощими и злыми овчарками и небольшая сторожка, возле которой стояла моторка с открытым верхом.

Охранники чем-то напоминали овчарок, тощие и злые с типичными мордами уголовников. Ни единой формы, ни одинакового оружия, что все больше говорило о том, что это бандиты, а не военные. У одного на плече была двустволка, у второго тесак на поясе. Вторая пара выглядела еще проще — топор на плече у одного и дубинка у второго. Плюс еще двое на вышке — танцор, которому холодно стоять на месте, и лениво смотреть дальше, чем на дорогу, и спящий тулуп.

На втором этаже за окнами было какое-то мельтешение, в некоторых комнатах, несмотря на раннее утро, горел свет. Мы наблюдали минут тридцать, просчитывая скорость движения патрулей, и когда я сам начал пританцовывать от холода, Банши потянула меня вниз. Вывела из дома и указала на чугунный канализационный люк.

Под землей было тепло и, на удивление чисто и светло от висевших под потолком тусклых лампочек. Никаких рек с нечистотами — только ржавые трубы, от которых шел пар и пахло мокрым железом. Мы вышли в какой-то центральный коридор и уже шагов через триста свернули в узкий проход с лестницей, ведущей наружу.

Банши придержала меня, досчитала до трехсот и только тогда сказала: «Давай». Я приподнял люк и метрах в двадцати увидел удаляющиеся ноги. Я уважительно посмотрел на Банши, ни фига ж себе точность, и выбрался на улицу. Первый патруль как раз заворачивал за угол, а до появления второго есть еще целая минута.

Закрыв люк, мы побежали к воротам, растеклись по стене и открыли маленькую дверку. Банши юркнула первой, я шагнул за ней и уткнулся в ее спину.

— Хе-хе, кто-то заказывал девочку? — послышался хриплый голос. — И мальчика? Голубки, вы ниче не попутали?