– Наверное, увлеченно книги читает, там много хороших детективов, – пошутил Асанткулов. С чувством юмора оказался генерал.

– Что думаете предпринять? – спросил Грачев.

– Вопрос с высшим руководством республики уже согласован. Принято решение на уничтожение заключенного. Ждем снайперов.

Ситуация приобретала траурное звучание. Москвичи поняли, что с Полетаевым церемониться долго не будут, ликвидируют на раз. А то и вместе с библиотекаршей, до кучи. Тем более что оба они русские по национальности. Отстреляются по «мишеням» с удовольствием. Тут как раз снайперы и прибыли. Целых два десятка киргизов. Начали расчехлять снайперские винтовки с оптическим прицелом.

– Генерал, я прошу вас отложить операцию до полного разбирательства, – произнес Грачев. – Мы должны запросить дополнительные данные об этом заключенном.

– А я вам не подчиняюсь, – с вызовом ответил Асанткулов.

Тогда вмешался подполковник Алексеев, решив блефануть:

– Директор КГБ Крючков дал нам особые чрезвычайные полномочия. И вы со всеми вашими сотрудниками переходите в подчинение полковника Грачева. Показать соответствующее секретное распоряжение? И знайте еще, что в Москве ветер подул в другую сторону. Скоро во всем СССР будет наведен строгий жесткий порядок. Киргизии тоже не поздоровится.

Асанткулов несколько смутился, подумал и с неохотой выдавил из себя:

– Ладно, будь по-вашему. Тогда распоряжайтесь здесь сами. А я умываю руки.

– Только с мылом, – бросил ему вслед Алексеев.

Потом они ознакомились с затребованной характеристикой Полетаева. Она оказалась положительной, нарушений режима не было. В колонии ему оставалось отбывать наказание всего полгода. Зачем было захватывать заложницу? Картина вырисовывалась странная. Мотивы заключенного понять трудно. Нервный срыв? Или что-то другое?

– Кстати, Олег Карлович. Что вы собирались показать Асанткулову, если бы он стал настаивать на предъявлении «секретного распоряжения Крючкова»? – поинтересовался Грачев с улыбкой.

– Фигуру из трех пальцев, – ответил тот, усмехнувшись. – Они точно как малые дети, всему верят. Но дети порой очень жестокие и коварные.

– Вы правы. Что предлагаете по ситуации?

– В прошлом году у меня была подобная ситуация в Смоленске, где я работал в местном КГБ, до перехода в Центр. В местной тюрьме шесть отпетых рецидивистов разоружили конвой, захватили трех сотрудниц колонии и двух охранников, забаррикадировались с ними в одном из помещений. На переговорах выдвинули требование, чтобы им предоставили один миллион долларов, автомашину и свободный выезд за рубеж. В противном случае грозились убивать заложников каждые полчаса. Произвели за дверью несколько выстрелов. Обстановка там складывалась куда как хуже этой.

– И как вышли из ситуации?

– Предложил преступникам обменять себя, полковника КГБ, на захваченных заложников. Рецидивисты согласились на такой обмен. После того как я переместился к заключенным в их укрытие, они через час отпустили перепуганных женщин. Охранников пока оставили при себе. Потом, еще через час, и их отпустили. А еще через полчаса мы уже вышли вместе.

– Я не сомневаюсь, что вы человек смелый и решительный, но запрещаю вам это делать.

– Сергей Витальевич, я заканчивал факультет психологии МГУ. И психиатрическое отделение в первом меде. Моя кандидатская посвящена теме особенностей психики преступников.

Помолчав, он добавил:

– Кроме того, добросовестно посещал семинар «Методы общения с уголовным элементом» на Высших курсах КГБ в Минске и проштудировал от корки до корки пособие «Асоциально-преступная сфера русского языка в речевой палитре криминальной России», где собрано более шести тысяч слов и понятий, которые существовали ранее и существуют поныне во всех «блатных словарях».

Грачев, признаться, этот спецсеминар на курсах часто игнорировал, думал, не пригодится. Сейчас с любопытством спросил:

– И какой же арсенал знаний из этого пособия вы применили? Пасть порву, моргалы выколю?

Алексеев усмехнулся:

– Это устаревшие словосочетания, не катят. Можно, например, так, чтобы встать на один уровень с уголовниками: «Слышь, бродяги, заманухи тут нет, не тот я фраер, чтобы вас лечить, дурку-то в скворечне не включайте. Да любой босота, блатота или хоть активист из пернатой стаи будет только лупетками брызгать, когда расцокают, что я до вас имею. Потому как в масть, в цвет и в жилу, а не фуфел тарахчу в падло, по ништяку, короче. Отвечаю рубль за сто, чичи-гага!».

Грачев посмеялся. Алексеев продолжил:

– Иногда можно вести менее «ласковый», но предметный деловой разговор. Включить у преступников разум, нивелировав эмоции. Найти в сердце и душе самое слабое место. Если позволяет время. По-всякому можно вести переговоры, главное, достигнуть положительного результата. После того как смоленские преступники прониклись ко мне определенным доверием и расположением, а может быть, даже и уважением, я обрисовал им дальнейшую перспективу в случае продолжения требований. Они разоружились и сдались.