— Ага… — говорит Отоши и его глаза сужаются: — так я и знал. Ты — уличный боксер! Стрит файтер! А я-то думаю, чего ты локтями постоянно защищаешься и руки так держишь. На боях у Кумы выступал? Медвежий круг? Ставки на победителя? Правда, что там дерутся до смерти? Нет?

— Не знаю никаких медведей. — отвечаю я: — и на ринг не выходил пока.

— Жаль — грустит Отоши: — а ты я бы потом хвастался что с тобой знаком. Не знаешь о чем я? Да говорят в городе подпольные бои у Кумы происходят! Микс-файты в стиле гладиаторских боев! Не то, что скучные поединки в ринге… кстати, Купер сегодня выступать не будет, отменили бой. Перенесли. Его соперник, Болдуин — заболел какой-то гадостью.

— А почему вы его Купером зовете? — спрашиваю я. Вопрос обоснованный, потому что видел я пару раз этого Купера — обычный молодой японец и зовут его Такаши. Подающий надежды боксер, звезда и надежда этой школы, никаким боком не американец.

— Он же левша! — радуется Отоши: — ну как Генри Купер! Генри Купер самого Мохаммеда Али в нокаут послал однажды, вот мы его «на вырост» и прозвали так.

— Класс — удивляюсь я путям, которыми работает голова у Отоши: — если левша, так чего не Гай Юлий Цезарь или Македонский?

— Они все левшами были? — спрашивает Отоши и дождавшись моего утвердительного кивка, говорит: — ну тогда я просто об этом не знал. Хотя… какой из Купера Македонский… он же просто здоровяк и амбал. Шмяк, шмяк и все. У него стамина нечеловеческая и сила как у динозавра… его Халком звать надо… он, чего — у меня за спиной стоит?

— Нет. — я осматриваюсь в поисках Купера-Такаши, не нахожу его. Отоши вздыхает с облегчением.

— Иногда у него получается — делится он: — появляется у меня за спиной и слушает. Неудобно, а потом сразу — больно. А все мой длинный язык.

— Тут достаточно только не болтать лишнего за спиной у человека, которого ты не хочешь обидеть — говорю я, поучительно поднимая палец: — говорить только то, что ты можешь сказать человеку в лицо.

— Ага, ага. — кивает Отоши: — зануда ты Кен. Пойду я с Нобу-сенпаем поработаю, а ты мозги Тетсуе поклюй, может наешься. — и он уходит к Нобу, который понимает «лапы».

Я стягиваю с рук перчатки и сажусь на лавочку. Молчаливый крепыш Тетсуя уходит переодеваться — сегодня у него мало времени. Я достаю телефон. У меня несколько сообщений. Одно — от старосты, напоминание о вечерней встрече. Одно — от Томоко, спрашивает, когда можем встретиться. И наконец от тихони Шизуки — просто вопросительный знак. И когда моя жизнь превратилась вот в это?

Старосте пишу, что все в силе. Набираю номер тихони. У нее довольно бодрый голос для утра выходного дня. Объясняю, что вопросы здесь задаю я а не она и чтобы вечером подошла по адресу… диктую адрес старосты. Туда же направлю и Томоко. Что я делаю? Объясняю — нельзя в этом вот возрасте и на этом этапе позволить думать каждой из них что она — уникальна и что у нас тут отношения, или что-то даже издалека на это похожее. А еще — никакого секса. Как только здесь будет секс, то здравствуйте завышенные социальные обязательства. При том, что в молодом теле бушуют гормоны, Кента-кун всю свою жизнь подавлял в себе все, относящееся к половому влечению, наверное, потому и мне не так уж тяжело. Разве что на школьную медсестру заглядываюсь, но там грех не засмотреться.

Так что текущая задача с этими беспокойными девушками — по мере возможности помочь им в преодолении психологических проблем, подружиться с ними. Создать условия, чтобы они подружились между собой и… не пасть жертвой женских чар и прочих песен сирен. Фактически в Японии царит такой мягкий матриархат, тут как говорится — «коготок увяз, всей птичке пропасть».

Набираю номер. Разговариваю с Томоко. Диктую адрес старосты и прошу подойти пораньше. Теперь пути назад нет, меня ждет «веселый» вечер с тремя одноклассницами. На первый взгляд — обзавидоваться можно. Так бы обычный школьник и поступил — стал бы завидовать. Но если бы этот обычный школьник знал всю глубину этой бездны — он бы заплакал и полез под лавку, где бы свернулся в комочек и лежал, думая какие женщины страшные.

— Ты чего такой задумчивый? — на лавку рядом опускается Отоши, получивший от Нобу-сенпая задание и по морде «лапой»: — девушек своих считаешь?

— Что? Откуда ты ….

— А… вижу, попал! — приводит дыхание в норму Отоши: — а то на тебя в тот раз прямо из-за витрины пялились! На вид ты не такой уж красавчик, а поди ж ты…

— Это не считается — тут же оправдываюсь я: — это моя сестра, мелкая надоеда и приставала! Еще и подружку привела такую же!

— А помнишь, как ты советовал мне не говорить за спиной у людей ничего, что ты не можешь сказать им в лицо? — говорит Отоши, глядя куда-то мне за спину.

— …. было такое… — не стал отрицать я, чувствуя подвох.

— Ну вот, раз ты такой умный, то, наверное, знаешь что говоришь, Кента-кун. — говорит Отоши и его глаза смеются.

— Она, что, прямо у меня за спиной, да? — спрашиваю я, опустив плечи.

Глава 20

Моя сестренка приперлась в школу бокса вместе со своей подружкой. «Совершенно случайно» они по дороге встретились. Смотрю на Айку и понимаю, что скоро придется с ней серьезный разговор проводить. Потому что она у нас упертая. Как там у Высоцкого «ну ежели я чего решил, так выпью обязательно». По пунктам объясняю, почему этого счастья мне не нужно — эволюция устроила все так, что девушка, которая ищет себе приключений на попу и девушка, которая их нашла — две разные девушки. То есть пока у вас еще «ничего не было» — это один тип поведения. Девушка в таком случае показывает себя с лучшей стороны. Однако, как только у вас «что-то было» — в ее голове щелкает маленький розовый переключатель, на котором написано «ХАРД МОД» — и все, товарищи. Она начинает считать себя вашей девушкой, а себя, соответственно — своим парнем. И пиши пропало. Начиная от того, что «ее парень» должен выглядеть соответствующе и вести себя прилично (тут вы словно возвращаетесь во времени в детский сад, все эти — мой руки, зачесывай волосы, носи только вот такие вещи, а желательно вообще парные с ней) и заканчивая контролем вашего телефона, круга общения и вообще всего, до чего она сможет дотянуться. И если уровень «у нас ничего не было, мы хорошие знакомые» с Айкой — вполне терпим и может даже приятен, то на уровне «он мой парень а я его девушка, поняли да?!» — я не вывезу. Мы обязательно поссоримся с ней, хотя бы потому, что я не собираюсь прекращать общаться с теми, с кем уже общаюсь, а тут как-то само та выходит, что в моей нынешней орбите вращаются в основном девушки.