Утром тридцать первого декабря Зак съездил к себе в офис и лично выдал новогодние премии персоналу. После обеда он вернулся в больницу, чтобы сменить Лорен, и та немедленно уехала на встречу со своим начальником.

Она столкнулась с Джеком Перрини в приемной. Он как раз провожал старый год в компании своих подчиненных. На нем был строгий серый костюм, белоснежная рубашка и галстук-бабочка. Очевидно, после окончания вечеринки Джек собирался на банкет.

Завидев Лорен, он приподнял бокал с вишневым пуншем и улыбнулся.

Лорен поежилась, когда эти проницательные янтарные глаза принялись изучать ее. Из вежливости она приняла бокал пунша из рук босса и, улучив минутку, прошептала, что ей нужно перемолвиться с ним наедине. Он кивнул, проводил ее в кабинет и захлопнул дверь.

Лорен подождала, пока он усядется в кресло, предварительно расправив полы пиджака, и начнет говорить.

— Что, черт побери, происходит? — рявкнул Джек. — Ты смотрела на себя в зеркало? Не причесана, не накрашена, одета в какие-то лохмотья! — Он презрительно поморщился, глядя на ее старые джинсы и свитер. — Неужели тебе все равно, как ты выглядишь?

Лорен едва сдержала улыбку. Она привыкла к подобным вспышкам босса. Джек был очень темпераментным и прямолинейным. И кроме того, терпеть не мог беспорядка и требовал от окружающих безупречной аккуратности.

— Я дал тебе отпуск, черт возьми! — бушевал он. — А ты как будто но помойкам шаталась! Где ты была? На рудниках в Сибири?

— Возможно, мне стоит там побывать, — ответила Лорен.

— Что такое? — изумился Джек. — Неужели я слышу сарказм? Рассказывай, что с тобой стряслось!

Лорен повиновалась. Он так просто не отстанет. Он молча слушал, а когда она закончила, проговорил:

— Бедный ребенок! Не дай Бог такое пережить!

— И вот я приехала, чтобы сказать тебе… — Лорен замялась, — чтобы сказать, что я отказываюсь от повышения. Я не еду в Торонто. Я остаюсь в Ванкувере навсегда. Я помирилась с мужем. Прости, Джек, прости, что подвела тебя, но брак для меня важнее всего.

— Ты что же, уволиться вздумала? — Он вскинул брови и сделал сердитые глаза.

— А ты хочешь, чтобы я осталась?

— Разумеется, черт побери! Лорен нахмурилась.

— Я не могу сейчас принять такое решение.

— Я понимаю. — Он поднялся на ноги. — И я не стану на тебя давить. Но если с девочкой все обойдется и вы устроите ее в школу — я с радостью приму тебя обратно. На любых условиях. Ты сможешь работать неполный день. Или три дня в неделю… Или только по утрам… Как тебе будет удобно.

— Я правда не могу сейчас об этом думать, — Лорен тоже встала. — Но твое предложение действительно очень много значит для меня. Спасибо тебе. — Она подошла к нему и поцеловала его в щеку. — Спасибо тебе, Джек.

Кажется, он был удивлен этим порывом, потому что сразу вновь насупился и, поколебавшись немного, обнял ее.

— Береги себя, — буркнул он. — И не забывай мне звонить. Ты сейчас едешь домой?

— Нет, в больницу. Я сижу с Арабеллой до одиннадцати тридцати, а потом меня сменит Зак.

— Надеюсь, это не надолго.

— Да.

— Оденься потеплее, — посоветовал Джек. — На улице холодно.

Она послушно кивнула и вышла из кабинета.

— Долли сама не своя, — сказал Зак, когда Лорен вернулась в больницу. — Она носится по дому, убирается, отвечает на телефонные звонки, кормит Лукаса, гуляет с ним, даже дрессирует его, готовит еду… Она как будто помолодела лет на двадцать.

— Да, без нее мы бы не справились, — согласилась Лорен. — Как наша девочка? — Она взглянула на Арабеллу.

— Доктор сказал, что лучше, хотя, по мне, она все такая же бледная.

На минуту воцарилась молчание, а потом Лорен спросила:

— Чем Долли кормила тебя сегодня?

— Чем-то вроде омлета с салатом из спаржи. Я сказал, что не голоден, но она попыталась накормить меня с ложечки. Пришлось подчиниться.

— Она права. Если мы не будем есть, то очень скоро лишимся последних сил. — Лорен нахмурилась. — Боюсь только, что теперь она меня и близко к кухне не подпустит.

— По крайней мере, старушка нашла себе применение и, кажется, изрядно подобрела с тех пор.

— Смягчилась, — добавила Лорен. — Она сказала, что я наконец образумилась и поэтому отныне будет звать меня по имени. На самом деле она не такая уж плохая, Зак. Чокнутая слегка, но все-таки мы ее недооценивали. Вчера вечером она сказала мне, что отправила Арабеллу в интернат только потому, что боялась: вдруг девочка не захочет жить с такой старой калошей, как она? В каком-то смысле она поступила правильно. Арабелла гораздо лучше справилась со своим горем вдали от дома.