— Ты Лениным не козыряй

Громыко остановился

— Извини, Михаил Сергеевич.

— За что? Мы о деле спорим. Не о личном, не за личное — о деле, о будущем. Так все-таки, как бы повел себя Владимир Ильич?

— Ну, Ленин был мастером размежевания…

— Ленин мог вступить в союз с кем угодно ради дела, ради достижения цели. Вспомните договор в Раппало. То как Ленин договаривался с Ататюрком!

Громыко кивнул

— Было. Ну, даже допустим. Меня то ты убедил. Хорошо, признаю — убедил. Но ты представляешь, что будет в Политбюро? А что Международный отдел? Только что бунт был — ты хочешь аппарат против себя настроить?

— Аппарат существует для того чтобы проводить согласованную политику. Если вы говорите о том, что какая-то часть аппарата заинтересована во вражде с Китаем, потому что это дает им работу, обмениваться оскорблениями и обвинениями — к чертовой матери такой аппарат и таких аппаратчиков! Я не позволю паразитировать на вражде и нерешенных проблемах!

Громыко смотрел на меня с сожалением в глазах. Потом покачал головой

— Не согласны?

— Да что я. Как я могу быть не согласным с Генеральным секретарем. Только бюрократия тебя ведь пережует.

— Подавится. Я хочу спросить, Андрей Андреевич, не устарело ли такое разделение — соцстранами занимается Международный отдел, капстранами и странами неприсоединения — МИД. В МИД, по крайней мере, есть традиции, есть дипломатия [22] . Есть школа. А в Международном отделе — что?

Громыко покачал головой

— Я тебе как старший товарищ говорю — остынь. Не бери на себя эту ношу. Не трогай лихо, пока тихо. Ты и так многим уже ноги отдавил.

— Хорошо — пошел на попятный я — но МИД ведь сможет создать какой-то отдел… сначала отдел потом управление по соцстранам. Еще будет такой отдел у Минвнешторга, он будет экономическим сотрудничеством заниматься. А вы назначьте туда молодых ребят, с горящими глазами. Пусть пока учатся, пусть по мелочи. Я с комсомолом поговорю — там есть люди занимаются международными обменами

Громыко явно не хотелось портить отношения с аппаратом, с влиятельным Ульяновским — но он кивнул

— Добро.

— Теперь по ГДР. Я читал материалы КГБ и Ульяновского. Обстановка там мягко говоря, нездоровая.

Громыко кивнул

— Они всегда были нашими только наполовину. Проще было находить отношения с Бонном, чем с Берлином. Тем более что это родина марксизма, они на нас свысока смотрят.

— Хонеккеру все равно недолго осталось.

— Это уже десять лет так говорят.

Я изложил свою программу. Громыко поморщился

— То есть ты предлагаешь не препятствовать, а наоборот — поощрять контакты ГДР и Китая.

— И не только с Китаем. Я считаю что Хонеккер в итоге то правильно ставит вопрос — победит в соревновании двух систем та что обеспечит трудовому народу лучший уровень жизни. Если мы стали отставать — пора задуматься.

— Ты слишком скатываешься на материальное. В США, например — средний заработок рабочего намного больше нашего, это так хоть мы и не признаем это. Но как они там живут? Сколько там убийств, грабежей, сколько стоит медицина…

— Я не говорю о полном преимуществе. Я говорю о том, что мы в каких-то моментах отстаем и это не дело. Говорить о том, что у нас что-то лучше и замалчивать, что есть и то, что хуже — недостойная ленинца позиция. Да но — меня такое не устроит. Хотим победить Запад — должны быть лучшими не в чем-то, а во всем. Неумолимо демонстрировать наше превосходство.

— И ты хочешь придать ускорение через Китай.

— В том числе.

…

— Но в целом я хочу приложить усилия для сшивки стран социалистического содружества через экономику и к более справедливой раскладке общего бремени. Почему, например, основную тяжесть расходов по разработке систем вооружения несем мы? Почему мы поставляем так много ресурсов по заниженным ценам?

Громыко ничего не ответил. Я то знал, откуда он «родом» — во времена Сталина какое-то время внешняя разведка была передана в МИД и существовала там как КИ — комитет по информации, и возглавляли его — Яков Малик и Андрей Громыко. Так что Громыко хоть немного — но опыт разведчика имеет и тогдашние подводные камни знает не со слов…

Так почему бы сейчас не устроить перетряску аппарата?

А я вам скажу, почему. Потому что сейчас не сталинские времена. И аппарат — определяет политику. Только попробуй тронуть аппарат — такое полезет. А враги чтобы возглавить мятеж — всегда найдутся.

Ладно, разберемся…

С самого утра началась свистопляска. Впрочем, как всегда. Егор принес предложения по кадрам. Вместо Романова — Зайкова и вместо Гришина — Прокофьева. Договорились, пока оба будут и.о. — по крайней мере, на два месяца, и пока не представится возможность посетить и Москву и Ленинград (Москву тоже надо «посещать», московские органы работают отдельно) и на месте и с активом переговорить и с самими претендентами. А так же проверить, как они справляются с нагрузками.