Шрифт:
Замираю. Боюсь дышать.
– Ты не доверяешь будущему супругу? – делает шаг ко мне.
От его наглости и беспринципности на миг теряю дар речи.
– Я заложница ваших бредовых идей! Не жена я вам и никогда ей не буду! Даже если вы меня заставите согласиться на этот фарс! – с опозданием меня накрывает волна ярости. Желание вцепиться ногтями в его рожу, стереть эту гадкую улыбочку.
– Лентяйка. Отвратительная хозяйка. Еще и сквернословишь, что не присуще леди, тем более супруге Ползунова, - говорит все нараспев, явно наслаждается моментом.
– Где мои дети?! Что с ними? Я хочу видеть их фото? Хочу поговорить с ними по телефону! – кричу не в силах сдержать эмоции.
– Сколько хочу, кукла. А хоть одно свое «хочу» ты заслужила? – запрокидывает голову и ржет.
– Повторяю еще раз, где мои дети? Если вы сейчас мне не ответите… то я устрою скандал. А тут журналисты! Тут ваши партнеры!
– Думаешь, разумно в твоем положении мне угрожать, - смех прерывается внезапно, словно кто-то его выключил.
Хватает меня за подбородок, заставляет посмотреть в свои болотные глаза.
– Мне нужны мои дети! – говорю, глотая слезы.
Страх, он очень силен, и сейчас поднимается во мне. Все эти годы не прошли бесследно. Таракан столько меня запугивал, столько издевался, что я привыкла его бояться. Жуткая и пугающая привычка.
– Ты бестолочь, кукла, - приближает свое лицо к моему, говорит мне прямо в губы. – За эти годы могла уже усвоить, что угрозы Льву… ммм… заканчиваются очень плачевно.
Резко отталкивает меня и подходит к окну.
– Вы чудовище, - горло сжимают болезненные спазмы.
– Я ведь хотел сделать тебе подарок. Но раз ты так, держи ответочку, - достает мобильный, поворачивает экраном ко мне. Расстояние между нами приличное, но я вижу фото Катюши и Коленьки…
Протягиваю руку, глаза застилают слезы.
– Мои родные, - шепчу и протягиваю руку к телефону. Мне нужно их рассмотреть! Вглядеться в каждую черточку! Жизненно необходимо!
– Стоять! – рявкает не своим голосом.
Но я не останавливаюсь. Я уже рядом с тараканом. Пытаюсь выхватить мобильный и заполучить снимок. Но он забирает телефон. Набирает чей-то номер.
– Дети больше не нужны. Ты знаешь, что делать, - сверлит меня злорадным взглядом.
– Нет! – бросаюсь на Льва. Хочу выхватить у него телефон.
– Разберись с этим немедленно.
– Лев Валерьянович, пожалуйста! – голос срывается. Хриплю.
– Что? – отводит телефон от уха. – Ты сама сделала свой выбор.
– Пощадите! – задыхаюсь, паника перекрывает кислород. Как спасти моих крох? Как уберечь их от этого тирана?!
– А чем ты думала, угрожая мне? – на его лицо возвращается злорадная ухмылка.
– Отмените свой приказ. Спасите моих детей!
– А взамен ты? – облизывает верхнюю губу.
– Выйду за вас, - выдаю обреченно.
– И?
– Что еще? – выкрикиваю.
– Извинения, кукла. Ты меня очень расстроила, - машет у меня перед лицом телефоном.
– Простите, - я готова сейчас сказать все. Только бы не допустить трагедии. Только бы спасти их. Мыслей нет, лишь панический ужас полностью завладел мной.
– Так-то лучше, - довольно кряхтит. – Одно неверное движение, кукла. Только попробуй меня в очередной раз расстроить, и ты знаешь, что будет.
Глава 31
Я пыталась расспросить, узнать хоть какие-то детали про своих детей. Но в ответ получала лишь колкие фразочки. Лев в своей привычной манере перестал замечать мои слова. Он упивается тем, как растоптал меня, как раздавил остатки воли и гордости. Я в его власти – это глупо отрицать.
Хоть я и понимаю, что нет никаких гарантий, что он не навредит детям. Что он вернет их мне. От этого монстра можно ожидать что угодно. Но и мне некого просить о помощи. Я совсем одна. И сейчас я выйду замуж, совершу роковой шаг. Он не оставил мне выбора.
Таракан оставил меня в комнате. Позвал стилиста привести меня в порядок. Сам отправился ждать меня у алтаря.
Девушка кружит надо мной. А я продолжаю заливаться слезами. Их не остановить, они катятся непрерывным потоком боли с непрекращающихся страданий.
– Не волнуйтесь вы так! Я понимаю, такой день. Но все пройдет отлично, Лев Валерьянович обо всем позаботится, - пытается меня «успокоить» девушка.
– Лучше молчите, - отвечаю грубо.
Не до вежливости мне сейчас. Таракан так и не позволил рассмотреть фотографию детей, и сейчас мое материнское сердце бьется в агонии, сгорает от жгучей боли и безысходности.