— Идемте. Лучше сначала поговорить.

Я соглашаюсь. Все же он врач и знает лучше.

Алексей проводит меня в соседний с палатой кабинет, пропускает внутрь, а затем заходит следом.

— С ней все в порядке? — спрашиваю, не выдерживая эту тишину.

— С физической стороны — да, а вот с эмоциональной… девочка ни слова не сказала с того момента, как поступила сюда.

— Она пережила такое…

— Да, безусловно, — соглашается доктор. — В любом случае, с ней уже работает психолог, но то что вы пришли — очень хорошо. Мы отыскали бабушку девочки, но она…

— Что же с бабушкой? — не выдерживаю ожидания.

— Мне кажется, она немного не в себе. Обвинила меня в розыгрыше и положила трубку, а потом заявила, что только что разговаривала с внучкой и дочкой и у них все в порядке.

— У нее шизофрения, — говорю я.

— Это все объясняет. В таком случае, звонить женщине бесполезно. Даже если она поверит и приедет — ей никто не отдаст девочку с таким диагнозом. Отца девочки не знаете?

— Нет. Вы скажете, какие у Алины повреждения?

— Физических очень мало. Девочка была в другой комнате, когда все началось. Больше испугалась. Есть несколько ожогов, но они не принесут существенный вред здоровью.

Я сглатываю. Почему-то думаю о том, что будет дальше. Я бы с радостью удочерила малышку, только вот кто мне ее отдаст? У меня нет ни мужа, ни хороших жилищных условий. Правда, последнее вскоре разрешится, но как быть с первым? Не искать же мужа, в конце концов.

— Вы подумайте над тем, кто смог бы забрать девочку из родственников. Долго держать ее здесь мы не сможем, а вы же понимаете… — врач замолкает.

— Понимаю. Подумаю обязательно.

— Хорошо. Тогда можете ее навестить. Старайтесь пока не говорить о матери. Девочка и так закрылась, новость о матери повергнет ее в шок. Об этом придется сообщить позже.

Я киваю и поднимаюсь со стула. Иду к двери, все еще не зная, как дальше поступить. Алинку я любила, да и мне частенько приходилось оставаться с ней, она девочка смышленая, понимающая. Даже представить сложно, что она теперь сирота, а я… я понятия не имею, смогу ли ей помочь.

К двери палаты добираюсь быстро. Останавливаюсь, перевожу дух и вхожу внутрь. Алина спит. Это я понимаю по тому, что она даже не шевелится, когда я вхожу.

Беру стул и сажусь рядом с ней, беру ее за руку, от чего она вздрагивает и открывает глаза.

— Привет, зайчонок, — говорю шепотом. — Как ты?

Алинка смотрит на меня немигающим взглядом, а потом садится на кровати и бросается ко мне в объятия. Обхватывает за шею, повисая на мне. Я слышу ее всхлипы и чувствую, как по моим щекам тоже скатываются слёзы.

— Мама… — едва слышно говорит она. — Где?

Я молчу, не в силах выдавить ни слова. Не могу ей ни соврать, ни сказать правду. Поэтому просто молчу и глажу ее по тоненькой спинке.

— Солнышко, — отстраняю ее от себя. — Как ты? У тебя ничего не болит?

— Нет, — мотает головой. — Я испугалась. Так сильно испугалась. Мама она…

Алинка снова плачет, а я чувствую себя беспомощной. Понимаю, что хотела бы облегчить ее страдания, но не могу этого сделать.

— Врач сказал, что ты не разговариваешь, — аккуратно замечаю.

— Я их боялась, — признается Алина. — С тобой не страшно.

Я киваю и притягиваю ее к себе. Убаюкиваю, колышу в руках, после чего слышу ее размеренное дыхание. Понимаю, что не смогу ее оставить, поэтому решаю позвонить Дамиру и попросить его побыть с сыном. Когда выхожу в коридор и собираюсь ему набрать, замечаю его, идущего прямо ко мне.

— Какого хрена ты не берешь трубку? — со злостью произносит он, поравнявшись со мной. — И где мой сын?

— Поубавь пыл, — говорю тихо. На споры у меня нет сил.

— Поубавить? Ты хоть понимаешь, что… — он дергает меня за руку, которую я тут же вырываю.

— Иди ты в жопу, Юсупов, — выдаю ему. — У меня подруга умерла, а там, — я тычу в двери, за которыми спит Алинка, — ее маленькая дочь, у которой кроме меня никого нет. Возьми себя в руки и говори со мной нормально или проваливай отсюда к чертовой матери.

Я расстроенная, злая и нервная. Алина мне всю душу вывернула наизнанку. Я представить не могу, как скажу ей о матери. Не говоря уже о том, что я не смогу ее оставить одну здесь, среди чужих ей людей.

— Что случилось? Я видел информацию о пожаре, — произносит Дамир, успокоившись.

— Горела соседняя квартира. В ней Люба с дочкой были. С Алиной все в порядке, а Люба… ее больше нет. Погибла при пожаре. Я не могу оставить малышку одну. Она тут никого не знает и боится.

— Где Кирилл?