— Что это значит? — прорычал я.

— Это значит, что я помогу, — твердо сказал он.

— Тогда пойдем, — сказал Габриэль, доставая из кармана мешочек со звездной пылью.

Данте нахмурился. — Где ты это взял?

— Купил, — Габриэль пожал плечами, а глаза Данте остались суженными.

Элис подошла ко мне и приложила ладонь к сердцу, где находилось клеймо, которое она поставила на мне. — Я обещала, что буду рядом с тобой, когда ты убьешь ее, Райдер. Если ты хочешь, чтобы я была там, я буду. Я хочу видеть, как ей будет больно из-за тебя. Я хочу видеть ее глаза, когда она увидит мужчину, которым ты стал. Зверя, к которому она не должна была прикоснуться, и который ознаменовал ее смерть в тот день, когда она это сделала.

Я убрал прядь волос за ее ухо, не обращая внимания ни на что, кроме нее в этот момент. Мой свет, моя девочка. Я был настолько омрачен необходимостью бежать к Мариэлле и вырвать ее из этого мира, что не понимал, насколько важно было, чтобы Элис пошла со мной. Она поддерживала меня, заставляла надеяться на то, что будущее не будет бесконечно мрачным. И после сегодняшнего вечера, возможно, это будущее засияет еще ярче, чем прежде. — Я не смог бы сделать это без тебя, детка.

Она грустно улыбнулась, пропустив свои пальцы между моими, когда мы повернулись к Габриэлю. — Готов? — спросил он.

Я кивнул, мое сердце превратилось в уголь, вены стали черными от ненависти. Сегодня ночью я стану кошмаром Мариэллы, существом, которое, как она, несомненно, боялась, что однажды вернется за ней. Ее последний час отсчитывался, сегодня звезды светили мне, и пришло ее время быть брошенной во тьму.

Габриэль бросил на нас звездную пыль, и нас унесло в просторы сверкающих галактик, которые простирались на целую вечность во все стороны. Но ни один мир не имел большего значения, чем этот. Я чувствовал, что звезды прильнули ближе, наблюдая, желая увидеть, что я сделаю. И мне было интересно, были ли они так же кровожадны и мстительны, как и я.

Мои ноги коснулись асфальта, и я притянул Элис ближе, оглядывая окружающую обстановку. Мы находились на стоянке мотеля рядом с пикапом. Место было тихим, если не считать нескольких жаб, квакающих в длинной траве на обочине между нами и дорогой. Вокруг фонарей на крыльце, освещавших длинный ряд номеров, граничащих со стоянкой, жужжали мухи.

Габриэль хмуро посмотрел на Данте, его дыхание туманил прохладный воздух. — На границе крыльца стоит заклинание обнаружения. Только Оскуры могут пройти через него незамеченными, но это значит, что и ты можешь подойти достаточно близко, чтобы снять его.

— Видимо, она рассчитывала, что однажды я вернусь и снова приму ее в клан, — вполголоса сказал Инферно. — И я думаю, что ее глупость теперь равна ее смерти, — он пошел прочь, не глядя на меня, а я старался не обращать внимания на то, как щемит в груди, как благодарность подкатывает к моему чертову животу, когда он добрался до крыльца и начал снимать заклятие.

Когда Данте разрушил его, он позвал нас, и мы непринужденно двинулись через участок, выглядя как группа фейри, надеющихся найти ночлег на ночь, я обнял Элис за плечи и сохранил на лице незаинтересованное выражение. Но внутри бушевала буря, которая могла соперничать с той, что жила во плоти Инферно. И она вот-вот должна была разразиться.

Я пустил вокруг нас безмолвный пузырь, и Габриэль взял на себя инициативу, когда мы догнали Данте. Мы вместе шли под крыльцом, минуя дверь за дверью, когда воспоминания о прошлом заставляли мою ярость нарастать.

Она манипулировала мной, пытала меня, трахала меня. Она заставила меня думать, что я ничтожество, заставила меня подчиняться ей, преклоняться перед ней. Из-за нее я жил между болью и похотью, из-за нее эти слова были начертаны на моих костяшках пальцев, из-за нее я был сломлен до основания. Все из-за нее. Из меня вылепили это порочное существо, но я наконец-то освободился от конструкции, которую она построила вокруг моего разума. Элис была катализатором этого, и с каждым днем я любил ее все сильнее. Я вспоминал, кем я был, и одновременно открывал для себя, кем я могу быть. Я узнавал, какие части меня были настоящими, а какие — результатом Мариэллы.

Габриэль перестал идти и поднял ладони, от них на мгновение исходило сильное белое свечение. — В нескольких футах отсюда есть мощные заклинания сокрытия. Нам нужно, чтобы все их разрушили.

Я и Элис встали рядом с ним, подняв руки, мы направили энергию в наши вены, чтобы попытаться разрушить силу где-то впереди нас. Данте появился рядом со мной, тоже подняв руки, чтобы помочь, и я краем глаза взглянул на него, задаваясь вопросом, зачем он это делает. Это не приносило ему никакой пользы, насколько я мог понять. Но я не собирался жаловаться. Не сейчас, когда в воздухе практически ощущался запах крови Мариэллы.

Раздался звук разрыва, и моя сила пробила какой-то барьер впереди нас, а затем врезалась в другой. Еще через несколько мгновений наша общая сила разрушила все это, и появилась дверь, которую я не заметил раньше; свет на крыльце над ней был погашен, и заклинания скрывали ее в темноте. Номер семьдесят семь. За ней меня звала моя судьба.

— Она в твоем распоряжении, — мрачно сказал Габриэль. — Я присмотрю за тобой.

— Я тоже, — сказал Данте, его глаза потрескивали от электричества. — Spero che questo ti renda libero, serpente. (п.п. Надеюсь, это освободит тебя, змей), — он ушел, и хотя я не понял, что он сказал, я почувствовал силу этих слов до самой глубины души, кипящую там.