Точка, где его кожа встретилась с моей, заставила боль в моем сердце обостриться, поскольку его дары вытащили ее на поверхность и заставили меня почувствовать каждый дюйм.

Я резко вдохнула, затянувшись болью, а он пристально наблюдал за мной, когда на мои глаза навернулись слезы.

Когда они начали стекать по моим щекам, он наклонился вперед и поцеловал меня, вытягивая своими прикосновениями еще больше агонии из моей души. Но этот поцелуй был чистым, обжигающим экстазом. В нем было сказано все, о чем между нами не было слов, а смесь мучений, которые мы оба пережили в своей жизни, придала ему такой сладкий вкус, что я была почти поглощена им.

Райдер отстранился, оставив мои губы в синяках и желании большего, а затем провел языком по каждой моей щеке по очереди, пожирая мои слезы и пробуя на вкус мою боль.

Я дрожала, когда он отстранился, глядя на меня с такой преданностью и любовью в глазах, что я обнаружила, что украла часть этого, чтобы не сойти с ума сегодня.

Темная улыбка коснулась уголков его рта, и он кивнул, увидев в моем взгляде то, что искал.

— Ты можешь противостоять чему угодно и выйти из этого боя, детка, — промурлыкал он низким голосом. — И как только ты справишься с этим, ты сможешь соблазнять меня сколько угодно.

Райдер взял меня за запястье, притянул мою руку к своим губам и взял мои пальцы в рот, медленно высасывая из них свидетельства моего возбуждения с обещанием, от которого у меня подкосились пальцы на ногах.

Он снова вынул их изо рта и отпустил меня, застегнул мои джинсы, а я просто сидела и тупо пялилась, прежде чем он снова завел двигатель и выехал на шоссе.

Между нами повисло молчание, пока я пыталась побороть противоречивый огонь в моей плоти и боль в моей душе, и я наклонилась вперед, чтобы включить радио, чтобы разорвать это.

— У тебя даже не настроено ни одной радиостанции, — сказала я в замешательстве, переключаясь между ними.

— Зачем мне это?

— Чтобы ты мог слушать музыку, пока ведешь машину.

— С какой целью?

Я застыла на несколько долгих секунд, затем стряхнула с себя удивление, потому что, конечно же, Райдер не слушал музыку. Он не делал ничего из того, что делают нормальные люди.

— Музыка говорит с твоей душой, — сказала я, доставая из кармана свой Атлас и подключая его к автомобильной магнитоле, не потрудившись спросить. — Есть песни для каждой эмоции. Иногда ты слушаешь что-то, потому что это отражает твои чувства, а иногда — потому что это отражает то, что ты хочешь чувствовать.

— Я только недавно научился чувствовать больше, чем слова, начертанные на моих костяшках, детка, не думаю, что мне повезет в выборе песен, соответствующих чему-то еще. Кроме того, я сомневаюсь, что мне это сильно понравится.

— Пф, тебе нравится все, что я заставляю тебя пробывать, — пренебрежительно ответила я, тщательно выбирая песню, пытаясь понять, что ему понравится.

Через минуту из колонок полилась песня «Dark Times» от The Weeknd и Эда Ширана, и я наблюдала за его реакцией, когда ритм усилился.

Райдер старался сохранять невозмутимое выражение лица, но уголок его губ дернулся, и я поняла, что раскусила его.

— Ты хоть представляешь, как мне нравится заставлять тебя пробовать новые вещи? — поддразнила я, обращая свое внимание на пакет с закусками, которые мама Леона приготовила для нас.

— Вряд ли так же, как мне нравится, когда ты это делаешь, — пробормотал он, словно не хотел признаваться мне в этом, и я широко улыбнулась, подпевая песне, и начала рыться в закусках, пока не вытащила печенье с улыбающимся оленем.

— Твоя мама когда-нибудь готовила тебе такие вкусные рождественские лакомства? — спросила я, размахивая печеньем перед ним, чтобы он мог увидеть праздничное украшение, которое было нарисовано на нем.

Он начал качать головой, затем сделал паузу, нахмурился, как будто что-то вспомнил.

— Я думаю… что, возможно, она это делала, — сказал он через некоторое время, и я замерла от этого откровения, ожидая продолжения. — У меня нечеткое воспоминание о том, как я оставлял их у камина со стаканом молока.

— Для Санты, — добавила я с ухмылкой. — Печенье, которое мы оставляли, всегда было из упаковки, а однажды у мамы была полоса неудач, и у нее не было денег ни на что, поэтому мы взяли пару презервативов из клуба и оставили их со стаканом воды.

Райдер фыркнул от смеха. — Санта оценил это?

Я нахмурилась при воспоминании о том Рождестве.

— Не очень. Рождество потеряло для меня свой блеск, когда я поняла, что Санта покупает богатым детям подарки получше, чем нам. Помню, я спросила маму, зачем он это делает, если у них так много, а у нас так мало.