— В Черной Карте нет ни одного Вампира, — хмуро ответил Габриэль, покачав головой. — Я еще не понял, почему, но, может быть, это как-то связано с этим?

— Габриэль, — задыхаясь, произнесла я, внезапно схватив его за руку и заставив его от удивления уронить книгу на пол, когда мне пришла в голову одна мысль. — А как насчет того сумасшедшего засранца, который преследовал меня в туннелях под колодцем? — он был вампиром, и кто-то определенно поместил его туда и лишил возможности пользоваться своей магией.

Габриэль долго обдумывал эту идею, прежде чем медленно кивнуть. — Я думаю, есть большая вероятность, что ты права. Но это значит, что нам нужно вытащить оттуда этого жуткого сукиного сына, чтобы гарантировать, что у Короля больше не будет легкого доступа к его источнику крови.

— Тогда давай сделаем это, — яростно прорычала я, не испытывая никакого страха при мысли о том, чтобы снова спуститься в туннели к этому гаду, потому что все, чего я хотела, — это сделать что-то ценное и приблизиться к правде о моем брате.

Так что если убрать этого психа из лабиринта туннелей под школой — это то, что мы должны были сделать, чтобы нанести решительный удар по Королю и Черной Карте, то именно это я и собиралась сделать. 

Ночь метеорного дождя Солярид…

У меня дрожали руки, когда я сидел на койке, наблюдая за закатом солнца за окном, и снова обдумывая свой план.

Сегодня была та самая ночь. Снова было полнолуние и метеоритный дождь Солярид. У озера Темпест проходила вечеринка, посвященная наблюдению за этим потоком, но это был скорее повод напиться и завести знакомства, чем действительно посмотреть на падающие звезды. Но я планировал наблюдать за ними. Я также планировал преследовать их, как только все будет готово. Я исчезну, и завтра к этому времени мое «тело» будет найдено, и новость о моей смерти распространится среди всех, кому это будет интересно.

Жаль, что я не мог рассказать Элле о своем плане, но чтобы убедиться, что он сработает, я должен был убраться отсюда подальше, и любой, кто проверит ее и маму, сможет найти только скорбящих членов семьи. Всегда оставался небольшой шанс допроса Циклопа, если у Короля возникнет хоть малейшее подозрение, что я все подстроил. Я слишком много знал и был слишком свободен в своих действиях. Он никогда не позволил бы мне уйти добровольно, поэтому не могло быть ни единого следа доказательств того, что я сделал.

За последние несколько месяцев я упорно старался укрепить доверие Короля ко мне, участвуя в большем количестве его ритуалов и планов без того, чтобы у меня украли память, и ослабляя поводок на каждом шагу, пока не убедился, что привязь к моей душе достаточно тонка, чтобы сорваться.

Когда он просил меня что-то сделать, я больше не спешил, а мог отложить это, прежде чем последовать за этим, руководствуясь собственным суждением. Я был настолько свободен, насколько, по моему мнению, мне когда-либо будет позволено, и этого должно было быть достаточно, потому что я не мог продолжать приносить несчастные души на его алтарь.

Я надеялся, что сегодня вечером мне удастся сделать все возможное, чтобы сорвать его планы, но все, что я делал до сих пор для этого, не срабатывало.

Книга, которую я у него украл, разозлила его до предела. Мистер Хоскинс понес наказание за эту выходку, и к тому времени, когда я понял, что он взял вину на себя, он был уже мертв. Его привязали к столбу в поле за южной чертой города и сожгли заживо. В новостях, которые я читал, говорилось, что его пытали перед смертью. Мне было противно даже думать об этом. Эта смерть должна была предназначаться мне. И хотя я чувствовал себя виноватым за то, что он взял вину на себя, мне было трудно сожалеть об этом. Хоскинс был верным членом Черной Карты, он всегда привлекал к делу заблудшие души, даже без просьбы Короля, и привязывал их к жизни, которую они не могли понять, и, по крайней мере, с его уходом некоторые из намеченных им целей получили шанс избежать этой участи.

Самое обидное, что, хотя Король и сожалел о потере книги «Magicae Mortuorum», это его не остановило. Он достаточно раз применял заклинание кражи силы в полнолуние, чтобы знать его наизусть. Хотя я был уверен, что потеря знаний, которые содержала остальная часть книги, вызвала у него множество проблем.

Я пробовал читать ее сам, но все, что мне удалось сделать, — это жестоко устать, продержав эту темную и тревожную книгу в руках слишком долго. Расшифровать текст в ней было невозможно, и я, черт возьми, не собирался доверять кому-либо настолько, чтобы просить помощи в этом деле.

Те немногие друзья, которые были у меня в академии, постепенно отступили от меня с тех пор, как я присоединился к Черной Карте. А может, это я от них отступился. На самом деле, в этом не было ничего удивительного. Даже ослабив узду на своем языке и контроль над своими действиями, я не пытался восстановить дружеские отношения, потому что знал, что в этом нет смысла.

Я собирался инсценировать свою смерть. Я не мог сказать никому из них об этом, поэтому меньшее, что я мог им предложить, это отдалиться от меня на как можно большее расстояние, чтобы это не стало для них слишком тяжелым ударом, когда меня не станет.