Сейчас собаки рядом не наблюдалось. Потеряла, что ли? Оторвался и убежал? Или она опять без поводка гулять потащилась?

– Эй, ты чего? Пса своего потеряла, что ли?

Девчонка даже не сразу поняла, что с ней разговаривают. Пошевелилась, разглядела Рыжего – а так-то дождь льёт только в путь, и вообще ночь и темно. Но маг же. Подскочила, ощетинилась.

– Чего надо?

– Да ничего, просто пошёл посмотреть, кто ревёт, мало ли, может помочь надо.

– А ты прямо вот идёшь и помогаешь всем.

– Нет, не всем. Но иногда случается. Опять что ли пса вывела без поводка?

– Ничего подобного, дома он.

– Тогда парень бросил, что ли?

– А ты ничего умнее не можешь придумать? Можно огорчиться только из-за того, что тебя бросил парень?

– Нет, я понимаю, что жизнь штука непростая. Но девчонки часто ревут из-за того, что их бросили. Или ещё как-нибудь не так с ними поступили.

– Можно подумать, бросить может только парень, - прорыдала она.

– Девушка, что ли? – и такое случается, наверное.

– Да причём тут девушка! Вот одно на уме, что за человек, - она даже рыдать забыла.

Вот и славно.

– Да уж какой есть. Так кто бросил-то? Может, того, дело поправимое?

– Нет, - всхлипнула она. – Это если парень бросил, поправимое, потому что другой найдётся. А если ты твоей семье как кость в горле, то это навсегда.

– Да ладно, - позволил себе усомниться Рыжий.

И услышал дивную историю о том, что у девчонки где-то в провинции родители и младшие братья, родители были против того, чтобы она училась в столице, а она выучилась, и домой после учёбы не вернулась. А недавно они узнали, кем она работает, и решили, что такая работа не для приличной девушки из приличной семьи. И отец поставил ультиматум – или она возвращается домой, или у него нет больше дочери.

– И вот… у него нет больше дочери, - щвыркнула носом девчонка.

– А ты сказала, что у тебя тоже больше нет никого? – брякнул он первое, что пришло в голову.

– Нет. Зачем? Это и так понятно, - слёзы полились рекой, мешаясь с каплями дождя.

– Слышь, а ты где работаешь-то? В стриптизе что ли? Или в эскорте? – ну просто Рыжий не смог придумать никакого другого варианта, из-за которого можно было бы так вызвериться на собственную дочь.

– Куда там! Я Жозефин Марту, я лучший корреспондент ТВП-27!

– Что-о-о?

В общем, Рыжий понял. И подумал, что родители – идиоты. Потому что это имя слышал даже такой далёкий от прессы человек, как он. И даже видел пару выпусков новостей и одну программу с её участием.

Девчонка работала на очень горячих темах – происшествия и криминал, беспорядки, военные действия. Кажется… кажется, однажды она даже приезжала, когда столичный телеканал делал большую программу про Легион, их там было несколько, и она, вроде, тоже.

– И что им не нравится? Что ты крутая?

– Что я зарабатываю деньги на неприглядных сторонах человеческой жизни. Что у меня репортажи то про убийство, то про теракт, то про право женщин работать там, где им хочется. Я специально взяла псевдоним, это фамилия прабабушки. И не говорила, чем занимаюсь, а новости они не смотрят, или смотрят, но на государственных каналах. А тут им рассказали, что меня видели, и они посмотрели, много выпусков. И сказали, что не для того меня рожали и растили, чтобы я про убийства по телевизору рассказывала. И чтоб я немедленно увольнялась и возвращалась в Льен. А я не хочу. Я профессионал, и я хорошо делаю свою работу. И причёска у меня не идиотская… Ещё б сказали замуж выйти за отцовского племянника, ага, - она уткнулась лбом в опору от качели и продолжала рыдать.

Рыжий попытался дотронуться – ну безобразие же, нельзя рыдать под дождём, даже если у тебя родители… такие вот. Но она оказалась насквозь мокрая, и он понял, что сам такой же.

– Слушай, хватит мокнуть. Ещё только простынь и заболей, ага. На радость всем, кто злобствует. Там, наверное, те люди, которые тебя сдали, просто позавидовали.

– Не знаю, и знать не хочу. Я только на квартиру заработала, на хорошую, и собаку завела, я не хочу отсюда уезжать!

– Не хочешь – и не уезжай. Понимаешь, никто не может тебя заставить. А неприятие родных, ну, пережить. Может, остынут ещё, и помиритесь.

– Не остынут, я их знаю.

– Ладно, всё равно это не конец света, поняла? У тебя хоть выпить-то есть?

Девчонку уже колотило крупной дрожью – кто её знает, сколько она тут сидит и ревёт?

– Выпить? Зачем?

– Чтоб согреться.

– Нет.

– Тогда пошли.

– Куда? – она даже реветь перестала.

– Ко мне. У меня есть, я запас сделал, - усмехнулся Рыжий, но усмешка вышла горькой. – Пса-то покормила? Или голодный сидит?

– Покормила. Прогуляла и покормила.