– Вот, мне говори всё, что думаешь, поняла? Ей не надо. Ей и так больно, страшно и очень плохо.

– Да я… Прости, я просто не соображаю.

– Это нормально в таком деле, - кивнул он. – Поэтому – расскажи мне, что там у тебя в голове, а с ней потом просто посидишь.

Она хотела сказать, что переживает и беспокоится, но слова куда-то ушли. Зато хлынули слёзы – вот прямо хлынули. Всё, что копилось за эту неделю и никак не могло выйти наружу.

Он сел рядом и привлёк её к себе. И гладил по голове. И ничего не говорил.

* * *

Когда Рыжий увидел лежащую на кушетке Анриетту, у него аж сердце удар пропустило. Потому что говорил же, говорил! Или должен был взять за руку и отвести в мастерскую? Запереть дома, чтоб спала, сколько надо? Или что ещё сделать-то, чтоб девчонка таким образом не попадала? Парень ладно, парень выберется, а девчонку жаль, и себя буквально ненавидишь за то, что не уберёг.

Девчонки могут ничуть не меньше, чем парни, это он хорошо знал, Взять тех же Теодору или Пазетт, или вот Фина ещё – тоже не тепличное растение. Но они ж всё равно исходно слабее и нежнее, и их по возможности следует беречь.

А теперь нужно просто сделать всё, чтоб Анриетту вылечили. Но Луис справится, он профессионал. Если не он, то вообще никто. А он, Рыжий, наверное, сделал всё, что мог?

– Всё будет хорошо, поверь, просто поверь, - сказал он Катрин, и себе заодно.

Катрин сидела рядом, ревела в три ручья – да что ж у него за полоса такая в жизни пошла с ревущими девчонками! – прямо как будто и не было этой дурной недели. Но неделя была, поэтому, наверное, нужно говорить с осторожностью, и делать всё с осторожностью, потому что она ведь точно не сказала, что её подкосило на вечеринке в Крокодилах. А надо бы об этом знать. Пусть скажет, и скажет, как есть. Но не прямо сейчас, конечно.

– Ты… давно знаешь этого врача?

– Давно, - кивнул Рыжий. – Мы служили вместе.

– Он был… военным врачом?

– Знаешь, его отец – боевой маг, а матушка у него – целительница. И ему достались оба этих дара, - вот, хорошо, лучше говорить про Луиса, чем думать всякое. – Его родители учились где-то там, у себя, а он, знаешь ли, из-за океана, из Другого света. Его отец – начальник полиции небольшого городка, а матушка возглавляет тамошнюю же единственную больницу, оба там знамениты и уважаемы, как я понимаю. А для своего сына они захотели чего-то другого, и в здешний колледж при академии он попал лет в пятнадцать, посодействовали друзья друзей его отца. Мы с ним познакомились в академии, он учился-то на целительском, конечно, а боевые дисциплины ему назначали дополнительно, потому что там тоже силы немеряно. И как он всё это в себя вместил в срок обучения – я не знаю, ну да он крут, справился. Но в Легион его позвали буквально в день нашего выпуска, без всяких собеседований и вступительных испытаний. Это мне, скажем, пришлось подавать прошение о допуске к тем самым испытаниям, и прикладывать диплом академии, и потом все те испытания проходить – и просто по физподготовке, и по магии, и по всякой общеобразовательной ерунде. А его так взяли, представляешь?

– Представляю, что он должен быть хорошим специалистом.

– Правильно, так и есть. И меня он латал не раз, и я его как-то из неприятной ситуации на горбу вытащил. Я доверяю ему свою жизнь, - сказал Рыжий, глядя в пол.

Воспоминания такие воспоминания… приходят и не спрашиваются.

Катрин сжала его руку, это было уже что-то. Вроде носом ещё немного хлюпает, но уже не ревёт. О, достала зеркало и платок, значит, немного успокоилась. Уже хорошо.

– Почему… Почему ты взялся всё это сегодня для нас делать? – и смотрит так сурово, что хоть беги и прячься.

Но он только сильнее обхватил её.

– Потому что, Катрин, я что хочешь готов для тебя сделать. И что надо. И мои возможности иногда оказываются очень кстати, как выясняется. Знаешь, я бы лучше помогал в чём-нибудь более безобидном. Но кто ж может подумать, что сын Луи де Рогана свяжется с мошенниками и попадёт в подвал, а его же дочь перевернётся на мотоцикле? И что его самая старшая дочь почему-то не станет обращаться к нему за помощью.

– Если честно – он бы помог устроить Анриетту сюда, но у него нет твоих здешних знакомств, он просто вип-клиент. И… нам всем проще, когда он не знает, что случается в нашей жизни. Он узнаёт, но уже постфактум.

– А если бы узнал в процессе, что бы было?

– Много бесполезных и бессмысленных нравоучений, Поэтому я расскажу ему, конечно, но когда уже мы узнаем, что Анриетту прооперировали, и прогноз благоприятный.

Нравоучения – не требование всё бросить и ехать домой. Но с требованием проще порвать. Впрочем, с нравоучениями та же Анриетта тоже порвала, и Жиль порвал. А та же Фина пытается как-то соответствовать требованиям, хоть это в её случае и невозможно, как казалось сейчас Рыжему.

Он взял холодные ладони Катрин в свои.

– Всё будет хорошо, веришь? И знаешь… возвращайся, Фиалочка. Без тебя очень плохо. И ты даже поговорить не хочешь.

– Я… я не знаю, о чём говорить.

– Ты же почему-то убежала в субботу ночью. Ни слова не сказала, на вызовы не отвечала. Может быть, всё не так плохо, как тебе показалось?

Она некоторое время собиралась с мыслями, потом сказала:

– Мне показалось, что всё очень плохо. Потому что я не хочу делить тебя с другими и стоять в очереди, чтобы получить доступ к фрагменту.