Морозов кинул карандаш на столик, поднялся. С минуту он смотрел на развертку локатора.

– Воздух буквально насыщен электричеством, – сказал Кравцов.

– Вы что – медик? – резко спросил Морозов.

– Нет, конечно, но посудите сами…

Морозов почесал кончиками пальцев щеку. Потом выдернул из гнезда телефонную трубку, набрал номер.

– Это… миссис Хемптон? Говорит Морозов. Врач у вас? Попросите его… Ну так спросите, каково состояние Макферсона. – Некоторое время Морозов слушал, хмурясь и подергивая щекой. – Благодарю вас.

Щелкнул зажим, приняв трубку на место.

– Ладно, Кравцов, – сказал Морозов, берясь за карандаш. – Кажется, вы правы. Мы примем меры, не надо волноваться.

«Фукуока-мару», отведенный подальше, снова лег в дрейф. Гроза продолжала реветь над океаном. Молнии взяли Черный столб в кольцо, они непрерывно били в него со всех сторон. Кто-то заметил шаровую молнию: огненный сгусток энергии, разбрызгивая искры, плыл над волнами, повторяя их очертания.

В десятом часу утра от «Фукуоки» к плоту отплыл катер – в нем отправилась группа добровольцев, среди них был и Чулков. Возглавлял группу Юра – он получил от Морозова подробные инструкции: где и какие приборы ставить.

– Опасно, – сказал Али-Овсад. – Разве нельзя подождать, пока гроза кончится?

Но всеведущий Оловянников объяснил, что ждать бессмысленно: гроза пройдет не скоро, может быть, через много дней.

Добровольцы в защитных костюмах поднялись на плот и установили стационарные приборы, снабженные автоматическими радиопередатчиками. Теперь в локационной рубке «Фукуока-мару» треугольные перья самописцев выписывали на графленых лентах дрожащие цветные линии. Вычислители обрабатывали поступающую информацию. Ученые непрерывно совещались.

Журналистов в приборную рубку не пускали. Они чуяли: происходит нечто грандиозное, надвигается небывалая сенсация. Иные из них пытались уже отправить в свои газеты описание грозы, сдобренное собственными домыслами, но радиорубка не принимала информаций без визы Штамма, а австриец был неумолим. Он безжалостно вычеркивал все, что так или иначе относилось к научным предположениям, и в результате от корреспонденций оставались жалкие огрызки.

Несколько раз Токунага и Морозов вели радиопереговоры с Международным геофизическим центром. Юркий Лагранж, корреспондент «Пари-суар», подстерег однажды академиков, возвращавшихся из радиорубки. Он тихонько прокрался за ними по коридору, включив портативный магнитофон, и успел записать обрывок разговора.

Нечего было и думать передать бесценную запись в редакцию: Штамм просто отобрал бы магнитную ленту. Долго крепился Лагранж, не желая выпускать из рук добытую сенсацию, и не выдержал наконец. Он собрал журналистскую братию в салон прессы, потребовал тишины и запустил магнитофон.

Раздался характерный шорох, а затем приглушенный разговор на английском языке:

– …Скорость возрастает.

– Да, он обгоняет нас и не оставляет нам времени. Вы слышали доклад штурмана корабля? Магнитный компас вышел из меридиана.

– Очень сложная картина. И все же ваше предположение о магнитах…

– Я хотел бы ошибиться, поверьте. Но при такой перестройке структуры… Простите, Масао-сан. Вам что нужно, господин корреспондент?

– Мне? – раздался быстрый говорок Лагранжа. – О, cher maitre [10] , решительно ничего. Я просто…

– Ну, дальше неинтересно. – Лагранж под общий хохот выключил магнитофон.

– Продайте мне этот текст, Лагранж, – попросил дюжий американец в гавайской рубашке.

– Зачем вам, Джекобс? Не думаете ли вы, что ваше обаяние смягчит сердце австрийского цербера?

– Моя газета не поскупится на расходы.

– Ну, так вы ошибаетесь, Джекобс, – закричал Лагранж и хлопнул себя по бедрам. – Штамм неподкупнее Робеспьера! Я ничего не смыслю в науке, но уж в людях я разбираюсь, будьте покойны! Этого Штамма можно распилить тупой пилой – и все равно…

Кто-то дернул Лагранжа за рукав.

В дверях салона стойл Штамм, прямой в бесстрастный.

– Мне очень лестно, господа, – проговорил он дребезжащим голосом, – что вы не подвергаете сомнению мою профессиональную добросовестность.

Штамм прошествовал к столу, положил перед собой папку и строго оглядел журналистов.

– Господа, – сказал он, выждав тишины и поправив очки. – Я уполномочен сделать вам экстренное сообщение. Ввиду чрезвычайности положения решено, чтобы вы немедленно информировали свои газеты. Вам раздадут печатный текст сообщения президиума МГГ. Просим без искажений и добавлений передать его в свои редакции. Аналогичный текст уже отправлен по радио в ООН и некоторые другие международные организации.

– Что произошло? – раздались голоса.